Мо Хайдер: Опередить дьявола

Дверь ему открыла оэсэсница, офицер по связям с семьей, приставленная к Брэдли. Видимо, из-за своего высокого роста эта тридцатилетняя женщина с коротко остриженными блестящими волосами ходила в туфлях без каблука, выглядывавших из-под мешковатых брючин, и постоянно пригибала голову, словно опасалась задеть потолок.

— Я им сказала, из какого вы подразделения. — Она отступила на шаг, пропуская его в прихожую. — Не хотелось их пугать, но они должны знать, что мы настроены серьезно. И еще предупредила, что новостей у вас пока нет. Что вы просто хотите задать несколько вопросов.

— Как они?

— А вы как думаете?

Он передернул плечами.

— Ну да. Глупый вопрос.

Она закрыла дверь и окинула Кэффри долгим оценивающим взглядом.

— Я про вас слышала. Кое-что знаю.

В доме было тепло, поэтому он снял пальто. Он не спросил, что именно она про него слышала, хорошее или плохое. Определенный тип женщин нагонял на него тоску, а его репутация тянулась за ним шлейфом из Лондона в западные графства. Отчасти не этим ли объяснялось его одиночество? И эти его бессмысленные планы на вечер с розыгрышем мясных блюд и полицейскими викторинами в пабе?

— Где они?

— На кухне. — Она ногой подсунула под дверь коврик от сквозняков. День выдался холодный. Мягко говоря. — Но сначала пройдемте сюда. Я вам покажу фотографии.

Оэсэсница провела его в боковую комнату с полузадернутыми шторами. Мебель качественная, но видавшая виды: пианино темного дерева у стены, телевизор в проеме шкафа с инкрустацией по дереву, два обшарпанных дивана, покрытых чем-то вроде старых, сшитых вместе домотканых ковриков в стиле племени навахо. Все это: коврики, стены, мебель — за многие годы обветшало, чему явно поспособствовали дети и домашние животные. На одном из диванов возлежали две собаки — черно-белая колли и спаниель. Обе подняли головы и уставились на Кэффри. Еще две пары оценивающих глаз, желающих знать, за каким чертом он сюда пожаловал.

Он остановился возле журнального столика, на котором были разложены два десятка фотографий. Похоже, их в спешке, вместе с бумагой, выдирали из семейного альбома. Все та же бледненькая Марта с красивыми, лесенкой подстриженными волосами и в очечках, за которые обычно поддразнивают в младших классах. В детективной среде принято думать, что правильно выбранная для оповещения общественности фотография — это один из ключевых моментов в розыске пропавшего ребенка. Она должна не просто помочь его опознать, но еще и расположить к нему потенциальных свидетелей. Кэффри пальцем возил фотографии по столешнице. Школа, праздничные торжества, дни рождения. Наконец он выбрал. Марта в дынно-розовой футболке, с двумя заплетенными косичками. За спиной голубое небо и далекие холмы в зеленой дымке лесов. Судя по всему, снимок сделан в саду за домом. Он показал фотографию женщине-офицеру.

— Вы тоже ее выбрали?

Она кивнула.

— Я послала ее по электронной почте в пресс-службу. Все правильно?

— Я бы поступил так же.

— Хотите теперь увидеть семью?

Он вздохнул. Поглядел на дверь, куда указывал ее палец. Как бы отвертеться? Это же все равно что войти в логовище львов. Попробуй найди необходимый баланс между профессиональным подходом и простым человеческим сочувствием жертвам.

— Пойдемте и покончим уже с этим.

Он проследовал за ней на кухню, где трое членов семейства Брэдли мгновенно прекратили свои занятия и с надеждой обратили на него взоры.

— Никаких новостей. — Кэффри развел руками. Все разом выдохнули и сникли. Он мысленно сопоставил свои впечатления с информацией, полученной в полицейском участке Фрома. Вот склонился над мойкой преподобный Джонатан Брэдли пятидесяти с лишним лет, статный шатен с густой волнистой шевелюрой, высоким лбом и широким прямым носом, одинаково уверенный в себе в любом одеянии, будь то пасторский воротник или домашняя фуфайка, как сейчас, с вышитым на груди именем Иона , под изображением арфы.

Старшая дочь, Филиппа, сидела за столом. Типичный подросток-бунтарка с колечком в носу и крашеными черными волосами. В другой ситуации она бы развалилась на кушетке с пальцем во рту, закинув ногу на валик и тупо уставившись в экран. Но не сейчас. Руки между колен, плечи опущены, на лице застыла гримаса ужаса.

И, наконец, сидящая за столом Роза. Утром она уходила из дома с видом человека, отправляющегося на церковное собрание. Жемчуга, причесочка. Но ему ли не знать, что всего за несколько часов человек может измениться до неузнаваемости, и сейчас Роза Брэдли казалась без пяти минут клиентом психушки в своей бесформенной кофте и синтетическом платье. Ее редеющие светлые волосы прилипли к голове, под глазами набухли большие мешки, на щеке медицинский пластырь. А еще ее чем-то накачали, судя по неестественно отвисшей нижней челюсти. Вот уж некстати. Он бы предпочел, чтобы она хорошо соображала.