Джеймс Эллрой: Черная Орхидея

На мои выстрелы приехали четыре патрульных машины. Я объяснил полицейским, что надо мчаться на участок в Вилшир с включенной сиреной и зажженным маячком — я арестовал эту женщину за убийство при отягчающих обстоятельствах. На участке в Вилшире Мадлен созналась в убийстве Ли Бланчарда, сочинив при этом блестящую историю — о любовном треугольнике Ли / Мадлен / Баки, о том, как спала с нами обоими зимой 1947 года. Я присутствовал на ее допросе, и она звучала убедительно. Опытные детективы купились на ее историю: мы с Ли добиваемся ее руки, в качестве потенциального мужа Мадлен предпочитает меня. Ли идет к Эммету, требует, чтобы он «отдал ему» свою дочь, а затем, когда тот отказывается, избивает его до полусмерти. Обуреваемая чувством мести Мадлен, выслеживает Ли в Мексике и убивает его, зарубив топором в Энсинаде. И никакого упоминания о деле Черной Орхидеи.

Я подтвердил историю Мадлен, добавив, что лишь недавно узнал о том, что Ли был убит. Затем я стал задавать ей наводящие вопросы про убийство Орхидеи и вытянул у нее частичное признание.

Мадлен увезли в женскую тюрьму Лос-Анджелеса, а я поехал обратно в «Эль Нидо» — так и не решив, как мне поступить с Рамоной.

На следующий день я вернулся на работу. В конце дежурства в раздевалке меня уже поджидала группа громил из муниципальной полиции. Они допрашивали меня целых три часа; я продолжал рассказывать ту историю, которую придумала Мадлен. Достоверность ее истории и моя репутация борца за справедливость помогли мне выдержать эти допросы — и никто так и не вспомнил об Орхидее.

В течение следующей недели заработала судебная машина.

Мексиканское правительство отказалось обвинить Мадлен в убийстве Ли Бланчарда — без трупа и других улик процедура экстрадиции была невозможна. Чтобы решить ее участь, собралось большое жюри присяжных; представителем Лос-Анджелеса на рассмотрении этого дела был назначен Эллис Лоу. Я сказал ему, что дам только письменные показания. Очень хорошо зная мою непредсказуемость, он согласился. Я настрочил десять страниц текста про пресловутый «любовный треугольник», насочиняв таких красивых и лживых фраз, которые могли сравниться разве что с рассказами Бетти Шорт. Когда я закончил эту писанину, то подумал, оценила бы сама Бетти подобную иронию.

Эммета Спрейга судило отдельное жюри присяжных — за нарушения техники безопасности и положений об охране труда при возведении некачественных зданий на земельных участках, полученных им преступным путем. Его приговорили к выплате штрафа в размере 50 000 долларов — но не предъявили никаких уголовных обвинений. Принимая в расчет 71 000 долларов, которую Мадлен украла у Ли, у Эммета осталось еще двадцать штук прибыли.

История о любовном треугольнике попала в газеты на следующий день после того, как дело Мадлен было направлено на обсуждение жюри присяжных. Снова вспомнили про поединок Бланчард — Блайкерт и про перестрелку в Саутсайд и в течение целой недели обо мне писали все местные газеты. А потом мне позвонил Биво Минс из «Геральд» и предупредил:

— Будь осторожен, Баки. Эммет Спрейг собирается отомстить и выдать прессе компромат на тебя. Я все сказал.

Этот компромат появился в журнале «Конфиденшл».

В номере от 12 июля появилась статья про тот самый треугольник. Эммет рассказал скандальному изданию о моих отношения с Мадлен. В статье приводились ее цитаты, в которых она описывала меня как полицейского, который игнорировал свою службу для того, чтобы перепихнуться с ней в мотеле «Красная Стрела»; который воровал спиртное у ее отца, чтобы потом выпивать во время ночных дежурств; который сообщал ей внутрислужебную информацию о системе наказаний нарушителей дорожного движения, принятых в Управлении; который, кроме всего прочего, «избивал негров». Другие ее намеки подразумевали и более серьезные нарушения с моей стороны — но все, что говорила Мадлен, было правдой.

Я был уволен из полицейского управления за моральную развращенность и поведение, несоответствующее званию полицейского. Это было единогласное решение специально собранного совета инспекторов и заместителей начальника управления, и я его не оспаривал. Я подумывал о том, чтобы вернуть все на место, эффектно сдав Рамону, но отказался от этой затеи, так как в этом случае мог пострадать Расс Миллард, которого наверняка бы вызвали для дачи показаний; кроме того, имя Ли снова смешали бы с грязью; и в довершение к этому обо всем стало бы известно Марте. Я опоздал на два с половиной года; статья в «Конфиденшнэл» показала, что я действительно был обузой для управления. И я знал это лучше других.