– Цербер! – шепнул Крячко Гурову, когда они входили в кабинет заместителя директора по учебной работе.
Хозяйка предложила гостям сесть в невысокие неудобные кресла, сама устроилась за своим рабочим столом и строго проговорила:
– Я вас слушаю, товарищи!
– Нам нужны сведения о вашем бывшем ученике, о его друзьях и приятелях.
– Он совершил преступление! – заявила Эллада Юрьевна. – Понятно. Чего же еще ждать от этих оболтусов!
– Много чего! – не выдержал и строго возразил Гуров. – Молодые люди хотят получить специальность, осваивают ее и с ее помощью зарабатывают себе на жизнь. Я не прав?
– Ой! – Женщина махнула рукой. – Да чего они там могут хотеть?! Кого родители за ручку привели, кто сам следом за приятелями увязался, а кого полиция направила. Так кто у вас? Фамилия, год выпуска?..
Гуров нахмурился еще больше, но решил на территории чужого монастыря следовать его же уставу.
Эллада Юрьевна оказалась женщиной в высшей степени деловой. Ее тут боялись, или директор, которого в данный момент не было на месте, завел такие строгие порядки. Но по первому звонку, по единственному слову в кабинет несли папки со списками, личные дела. Сюда торопливо заходили мастера производственного обучения в синих халатах, испуганные тетки с большими глазами в дешевых строгих костюмах.
Примерно через час выяснилось следующее. Владимир Ляшенко был мальчиком спокойным, но легко попадающим под чужое влияние. Сам он никогда не становился инициатором каких-то шалостей или откровенно хулиганских действий. Приводов в полицию не имел, злостных нарушений во время учебного процесса тоже. Учился с желанием. Дружил, можно сказать, ни с кем и со всеми. Он был очень общительным и примыкал то к одной группе, то к другой. Ближе всех прочих, наверное, этот парень сошелся с Максимом Пашкиным.
Гуров и Крячко тут же стали рассматривать фото Максима Пашкина. По лицу было видно, что паренек непоседливый и крайне энергичный. Что, собственно, и подтвердили преподаватели и воспитатели. Пашкин и Ляшенко взаимно дополняли друг друга едва ли не во всем, даже ростом. Если Ляшенко мог отсидеться, смолчать, затаить обиду, то Пашкин шумно выяснял отношения и часто потом оказывался с разбитым носом. Он никогда ничего не оставлял без последствий, при этом ни с кем не советовался. Парень сначала делал, потом понимал, что сморозил глупость, выслушивал приятелей и соглашался с ними, но в следующий раз все происходило примерно по такому же сценарию.
– Они в один год выпустились? – спросил Крячко.
– Нет, Пашкин на год младше.
– Какие-то свои увлечения у этих ребят были? Может, они фотографией увлекались, танцами, рисованием?
– Нет, просто оболтусы, и ничего больше.
– Хорошо, а был в группе Ляшенко парень, который считался лидером? Может, постарше возрастом, в другой группе, но в эти же годы?
Эллада Юрьевна сложила губы дудочкой и задумалась. Потом она полистала какие-то папки и, видимо, пришла к определенному выводу.
– Нет, за эти два года, когда у нас учился Ляшенко, никаких откровенно лидирующих хулиганов я не припомню. Разгильдяи и оболтусы – это да, таких сколько угодно, но чтобы заводилы, чтобы в преступный мир прямо с нашей скамьи…
– Да что вы!.. – не выдержал Гуров, но быстро взял себя в руки. – Вы не поняли. Нам не обязательно рассказывать только про хулиганов. Лидером мог быть и вполне приличный парень, которого уважали другие ребята. Допустим, он был умнее, многое умел. Например, красиво танцевал, увлекался чем-то, достиг в этом деле каких-то высот. Ему завидовали многие.
Эллада Юрьевна тут же обрадовалась и затараторила:
– Таких у нас тоже много. Мы же старое заведение, существовали еще при заводе. В годы, когда учился Ляшенко?.. Да, был хороший парень у нас, правда, в коммерческой группе, Леша Кондратьев. Нас тогда использовали как пилотную площадку для обкатки специальности «бригадир строительной и отделочной бригады». Там учили организации работы, давали немного бухгалтерии, сметное дело, учет, нормы.
– Про Лешу, пожалуйста, – напомнил Крячко.
Эллада Юрьевна, демонстрируя полное непонимание того, зачем сыщикам это нужно, велела принести дела коммерческой группы номер такой-то за такой-то год и личное дело Алексея Кондратьева. Пока ждали документы, Эллада Юрьевна что-то вспомнила, извинилась, подошла к остекленному шкафу и принялась рыться среди папок.
Она вернулась к гостям с фотоальбомом и заявила:
– Вот посмотрите-ка. Это праздник, на котором выступала наша художественная самодеятельность. Вот ансамбль народного танца, а это Вика Панкратова с частушками. Вы посмотрите, как схвачены лица, сколько личности, души. Она же не голосом поет, а всем существом. А вот дуэт был хороший: Паша Лисовский и Катя Орлова. Он аккомпанировал на гитаре, и они пели романсы.
Читать дальше