Джек Хиггинс: Любовник Дождя

И не пожалел. Джоан Хартманн, в отличие от большинства актрис, оказалась не просто обаятельной женщиной, но также интересной собеседницей. Ее заинтриговало, что элегантный и симпатичный брат хозяина дома — офицер полиции. Впрочем, это был всего лишь приятно проведенный вечер и ничего больше, поскольку разговор шел, в основном, о женихе мисс Хартманн — скульпторе Бруно Фолкнере, сопровождавшем актрису во время ее поездки на север.

Ник Миллер не принадлежал к числу мужчин, которые стали бы попусту тратить время. Однако приглашение на день рождения к Джоан Хартманн, хотя и было неожиданным, пришлось весьма кстати. Ему не помешает немного развлечься, со вкусом поесть и выпить, ну а потом домой, в постель… а, может быть, и не в свою? Ведь с этими актрисами ничего нельзя знать наперед, и, возможно, ему повезет…

Джоан Хартманн занимала квартиру на последнем этаже элегантного жилого комплекса в Дэрехэм Корт, неподалеку от дома Миллера. Он припарковал свой зеленый «мини-купер» на стоянке внизу. Из полуоткрытых окон доносилась музыка. Ник поднялся на крыльцо и вошел в холл.

Дверь ему открыла сама Джоан. Высокая, элегантная блондинка в изящном брючном костюме из черного бархата — она выглядела в точности, как ее героиня из телесериала. Ника она приветствовала так сердечно, словно он был самым близким ей человеком на свете.

— Ох, Ник, дорогой! А я уже боялась, что тебе не удастся вырваться.

Миллер снял шляпу и плащ и отдал их горничной.

— Ты почти угадала. Сегодня у меня первый свободный вечер за две недели.

Джоан понимающе кивнула.

— Я предполагала, что ты сейчас должен быть очень занят. — Она повернулась к стоящему рядом импозантному седому господину с бокалом в руке. — Познакомься, Фрэнк, — это Ник. Он детектив. Впрочем, ты знаешь его брата, Джека Миллера, директора Северной Телестудии. Ник, это Фрэнк Марлоу, мой импресарио.

Марлоу улыбнулся.

— Очень приятно, — у него был едва заметный американский акцент. — Не далее как вчера я имел удовольствие обедать с вашим братом и еще парой человек в Мидлэнде. Сейчас я организую вам что-нибудь выпить.

Когда Марлоу отошел, Джоан взяла Ника под руку и подвела к софе у стены, где сидела почтенных лет дама, одетая в платье из серебряной парчи. Оказалось, что это тетушка Джоан, миссис Мэри Бересфорд. Когда Джоан представляла ей Ника, он с трудом подавил желание иронически прищелкнуть каблуками и чмокнуть протянутую ему руку. Было ясно, что вечеринка будет совсем не такой, как он себе воображал.

— Ну, так что там с Дождевым Любовником, сержант Миллер? — спросила Мэри Бересфорд.

— А что, собственно, с ним должно быть?

— Я хотела бы знать, когда вы, наконец, намерены его схватить? Ведь вас там для этого, должно быть, больше, чем достаточно.

Ник сокрушенно покачал головой.

— Вы совершенно правы. Но, увы, мы очень ловко выписываем штрафы за нарушение парковки, однако совсем не пригодны для поимки психопатов, которые разгуливают по улицам дождливыми ночами и убивают женщин.

— А почему вы позволяете себе дерзить, молодой человек? — холодно осведомилась Мэри Бересфорд.

— О, простите! У меня и в мыслях не было вас оскорбить.

Рядом с ними появилась обеспокоенная Джоан в сопровождении Фрэнка Марлоу.

Ник Миллер с доверительным выражением наклонился к пожилой леди.

— Видите ли, мэм, проблема такого рода дел заключается в том, что убийцей может оказаться каждый. — Он обвел рукой гостей. — Любой из здесь присутствующих. Вот хотя бы мистер Марлоу. — Внезапно его голос приобрел официальный тон. — Не будете ли вы так любезны сообщить нам, чем были заняты вчера между восьмью и девятью часами вечера? Но мой долг предупредить вас, что все сказанное вами может быть занесено в протокол и обращено против вас.

Мэри Бересфорд невольно подалась назад, Марлоу побледнел, музыка стихла. Чтобы сгладить неловкость, Джоан поспешно взяла Ника под локоть.

— Дорогой, сыграй нам что-нибудь. — Она легонько подтолкнула его к фортепиано и с улыбкой повернулась к своему импресарио, который стоял с открытым ртом, держа в растопыренных руках по бокалу: — Не правда ли, Фрэнк, он просто чудо? Даже Оскар Петерсон не сыграл бы лучше.

Фортепиано было превосходное, фирмы «Бехштейн». Ник уселся на вращающийся стул, выпил двойной джин с тоником, который подал ему Марлоу, и принялся за довольно сложную версию «Дамы-бродяжки». Несколько гостей подошли ближе, чтобы лучше слышать. Исполнение джазовой музыки в переложении для фортепиано было коньком Миллера. И собравшиеся по достоинству оценили его талант.