Татьяна Степанова - Колесница времени

— Если полюбите всем сердцем? — переспросила Лиля, словно не веря ушам своим.

— Да, да, сорок тысяч раз да! — крикнула Лопырева. — Если полюбите, как я его. Если сгорите полностью так, что… ничего уже не важно… если не захотите его отдать никому… Никому… Если захотите владеть им безраздельно до самой смерти.

— Вы убили троих, — сказала Лиля. — На тех доказательствах, что мы собрали и соберем, вас осудят. Вы никогда не выйдете на свободу.

— Возьми куртку.

— Оставь. Холодно здесь.

Катя и Данила — одни в темном патио. В доме начался обыск, привезли понятых.

Катя — все в той же куртке Данилы, что ей так велика.

— Я не знал, — сказал он. — Я не знал, что она вытворяла.

— Она же клялась тебе, что прикончит всех твоих.

— Я думал, что это истерика или злость или она шутит так.

— Шутит? — спросила Катя. — Ты так плохо знал свою тетку, деля с ней одну постель?

— Я… Да, я спал с ней, — Данила смотрел в темноту. — Я просто проводил с ней время. А она пыталась убить мою мать…

— А она убила двух твоих любовников и любовницу. Ее адвокат в суде станет настаивать, что эти убийства совершены по страсти и из ревности.

— Да не были они моими любовниками, так — случайные связи, я не хотел… Я вообще не думал…

— Не думал? О них?

— В последние дни я думал только о тебе.

— Твоя тетка и меня бы убила. — Катя через силу улыбнулась ему. — Вот была бы потеха…

— Послушай меня…

— Что?

— Я не могу это объяснить. Вот сейчас. Что я чувствую. Что внутри меня.

Он все смотрел в темноту ночи, как и Герман тогда, как и Катя порой. Тьма поздней осени, высасывающая из нас силы и дух. Разрушающая нас до основания.

Он смотрел и вспоминал…

Тетка — в телевизоре дает очередное интервью, разглагольствуя на тему крепкой семьи и торжества духовных скреп. И у нее такое выражение при этом…

Такое выражение лица, такой голос, такая благостная деловитая официозная фальшь в нем, что он ее ненавидит…

Внутри словно поднимается душная темная волна…

Никакой кокаин тут уже не поможет…

А потом ночью тетка украдкой проскальзывает к нему в комнату и…

Последняя степень унижения, почти апофеоз — вот она падает перед ним обнаженным на колени, поклоняясь ему, как своему обожаемому идолу. Ее жадные руки скользят по его телу, гладят, ласкают торс, она горячими губами ищет, хватает, целует его плоть, и он — ненавидя и презирая ее — позволяет ей делать с собой все что угодно. Ее унижение, ее страсть, ее возраст, ее почти безобразная внешность лишь подхлестывают, подогревают его пыл. И он ставит тетку раком и…

Все эти ее вопли, когда он дает ей почувствовать, кто ее истинный хозяин.

Все эти ее придушенные вопли блаженства.

И это только добавляет остроты.

Во все.

— Ты должен разобраться с этим сам, — сказала Катя. — Сам с собой разобраться.

— Я уже не могу, — прошептал Данила.

Катя повернулась и, еле волоча ноги, направилась через их темный сад к воротам.

Она покидала дом в Прибрежном, как ей казалось, — навсегда. В его куртке, оставленной как память.

Для некоторых вещей необходимо время. Чтобы прошло, утекло как песок сквозь пальцы. Как осенние облака, что довлели с высоты, а потом исчезли, рассеянные порывами ветра. Или как призрачная колесница, сотканная из мгновений, минут, часов, лет. Колесница времени, мчащаяся из прошлого в будущее, но порой по чьей-то прихоти или злой воле резко меняющая направление, так что возникает чувство, будто оно повернуло назад, в прошлое, хотя колесница времени все летит как на быстрых крыльях. О время, время, если бы и правда ты было похоже на сверкающую солнечную колесницу, а не на химеру разочарований и обманутых надежд!

Ноябрь миновал, но декабрь не принес ни света, ни солнца. Лиля Белоручка приехала в главк по делам, и они сидели с Катей в кабинете Пресс-центра. Конечно же, они обсуждали ЭТО ДЕЛО, а что же еще?

— Следователь обыски проводил на квартире на Планетной и в офисе Раисы Лопыревой в отеле «Москва», — сообщила Лиля. — В офисе у нее из сейфа изъяли несколько папок с подробными отчетами от частных детективов. Она услугами разных частных детективных фирм пользовалась, и все ради одного — следить за своим племянником-любовником, за Данилой. Полный отчет ей присылали — куда пошел, с кем встретился, в каком баре завис, с кем выпивал, на каком ринге дрался. Причем отчеты доставлял ей курьер, лично, минуя секретаря. Она компьютером не пользовалась, не умела с ним обращаться.