Татьяна Тронина - Та, кто приходит незваной

– Я, наверное, по сравнению с ней – просто чудовище. Гром-баба.

– Ой, ладно! Вы ж работать с Женькой будете, не амуры крутить. Я, собственно, чего тебя сейчас позвала… Послушай. – Вера положила перед собой планшет, поелозила пальцем по экрану. И принялась читать с выражением: – «Роберт притянул Эмму к себе, обеими руками сдавил ее попу, отчего у Эммы из груди невольно вырвался стон…»

– Минутку. Почему – «обеими руками»? – перебила подругу Лиля. – Может, «ладонями сдавил ее попу»? А то «руками» – что-то не то. Не звучит. Словно он насос качает.

– Ок, принимаю поправку. Слушай дальше: «Эмма прошептала: «Не бойся. Сделай мне больно!» Роберт зарычал и зубами, осторожно, но сильно укусил ее плечо. Затем подхватил на руки и понес к кровати. Эмма в этот момент своими острыми коготками царапала его руки…»

Лиля замечаний больше не делала, внимательно слушала подругу, порой кивая.

– Ну как?

– Неплохо. Только мне кажется, после подобных ласк обоих надо в реанимацию класть.

– Лиля, ты не понимаешь, это сейчас очень модно, все эти любовные зверства… Это игра. Хотя есть жесткое, есть мягкое садо-мазо. К тому же между партнерами существует договор, условные стоп-слова… И потом, это причинение не только физического, но и морального страдания. БДСМ основано на господстве одного и подчинении другого. Людям нужна разрядка, и порой эти игры даже улучшают отношения партнеров.

– По-моему, в обычной жизни и без того боли и унижений хватает. Чего только этот Роберт с бедной Эммой не делал… А анальный секс у тебя в книге будет?

– Лиля! – возмутилась Вера. – Анальный секс – это не романтик. Читательницы меня не поймут. Должна же быть какая-то грань…

– Ага, плеткой хлестать можно, соски зубами грызть можно (а это, между прочим, очень чувствительный орган!), а это делать – ни-ни… Ханжи, блин, – захохотала Лиля. Потом спросила язвительно: – Послушай, как ты все эти выверты придумываешь? У вас с Распоповым так же? И хлыстик есть?

– С ума сошла! – презрительно фыркнула Вера. – Да я его сковородкой прибью, если он попробует ко мне с этой ерундой пристать. У нас, у русских, свои «инструменты» для битья – скалки да сковородки! – Потом добавила неохотно: – Это от скандинавских писателей мода пошла, про всякие БДСМ писать… И поэтому меня тоже как шведку издают. Шведку Ганну Борн, польскую эмигрантку. А что? Народ меня любит и охотно покупает. Но я, Лиль, понимаю, что между вымышленным миром и реальным есть грань. Живу одним, пишу совсем про другое.

– Ну, за искусство!

– А ты вот совершенно нетолерантная, Лилька! – с досадой произнесла подруга.

– Я, Верунчик, наверное, сама моральная садистка! Имею право людей унижать, значит!

…Дома Лиля оказалась в половине двенадцатого ночи. Своим ключом открыла дверь, тихо переоделась в полутемной прихожей.

Дверь в детскую закрыта, из комнаты свекрови, Раисы Петровны, – мелодичный храп.

Но муж, Сергей, не спал – сидел в спальне (дверь открыта) на кровати, с ноутбуком на коленях, сосредоточенно смотрел на экран, пальцы бесшумно бегали по клавиатуре.

– Явилась, не запылилась… – пробормотал он, не поворачивая головы. И не поймешь – то ли злится всерьез, то ли иронизирует по привычке.

– Сейчас умоюсь, поговорим.

Лиля вернулась из ванной через полчаса, сразу же нырнула под одеяло, с головой.

– Холодно. Еще не затопили? – пробубнила она оттуда.

– Рано. Начало сентября только.

– Околеть можно. А ты что делаешь?

– Заявку проверяю. Завтра гендиректору на подпись понесу…

– А-а… – Лиля подробностей не спрашивала, она, обычно любопытная, в особенности работы мужа – главного энергетика на одном из больших предприятий, что под Москвой, – не вникала. Слишком сложно и слишком непонятно. И скучно. Зато Сергея немного злила «богемная» сторона занятий Лили, поскольку он-то не преминул сейчас спросить:

– Лиля, а ты… где сегодня была, с кем пила? Ты думаешь, я ничего не замечаю?

– Сначала с Чащиным говорила, он меня с другим сценаристом знакомил, Лазаревым, объяснял концепцию фильма, потом меня Верунчик перехватила.

– Ах, Верунчик… – пробормотал Сергей. – Ну, тогда все ясно… Старая извращенка и алкоголичка – вот кто она, твоя подруга. А то, что без тебя Вика не хотела спать ложиться, – это как?

– Я скотина. Раиса Петровна что-нибудь сказала?

– Ничего мама не сказала, – раздраженно произнес муж. – Чего она могла сказать? Она уже давным-давно ко всему привыкла.