Nell - Северное сияние

— Сиди спокойно, ладно?!

— Ладно. Но ты рассказывай!

Я не люблю нагружать друзей своими проблемами, но… иногда человеку необходимо высказаться! Я рассказал Оксанке все, но особенно в подробности не вникала… Весь рассказ занял еще около часа. Закончила я на своем разговоре с матерью Александрова, не посвящая подругу во внутренние ментовские разборки. Оксана какое-то время молчала, переваривая услышанное, а потом произнесла до странности трезвым голосом: — Надо ещё выпить… — я лишь рассеянно кивнула ей и потянулась за сигаретами, — Так, значит эта Кристина и есть та самая девчушка?

— Какая еще девчушка?! — я чуть не поперхнулась дымом от неожиданности.

— Сань… Ты чего, в самом деле не помнишь?! — Оксана удивленно смотрела на меня.

— Не помню чего, черт возьми???

— Когда тебя покусал тот ротвейлер… — она указала на мою руку. Я вновь посмотрела на застарелый шрам. Перед глазами мелькали отрывочные картинки, но мозаика не желала складываться…

— А что я должна помнить?

— Это же как раз в летние каникулы произошло, не помнишь?

— Только урывками…

— Мы как раз вместе были… Ты зашла ко мне, потом мы решили прогуляться.

— И?!

— Пошли по боковой лестнице, той что спускается в Катюхин двор, помнишь?

— Да… Кажется, да.

— Мы спустились, прошли пару метров, а потом услышали испуганный крик, на всю ивановскую… Точнее Зеленую! — она улыбнулась.

Она говорила, а у меня перед глазами, как из тумана, всплывала картинка из моего прошлого…

* …испуганный вскрик. Я оборачиваюсь, все еще продолжая что-то говорить Оксанке, и вижу бегущую к нам со всех ног маленькую девчушку, лет семи-восьми. За ней на всех парах несется здоровенный ротвейлер. Я никогда не боялась собак, скорее наоборот, но сейчас даже я немного струхнула: пес был в ярости! Уж не знаю, что его так разозлило, но он походил на исчадие ада. Отшвырнув Ксанку с дороги, я подхватила девочку на руки и поставила на высокий забор, удерживающий склон сопки от осыпания. Развернулась я вовремя. Пес с разбегу попытался запрыгнуть туда же, но, развернувшись, я умудрилась отшвырнуть его обратно на дорогу. Озверевшая псина накинулась на меня… У меня не осталось точных воспоминаний о том, что происходило дольше. Я помню, как руку разорвала дикая обжигающая боль. Помню, как кричала Ксанка. Помню дикие собачьи глаза и сдавленное рычание. Помню, что сжимала его пасть в руках, почти не чувствуя пальцев. Помню, что в какой-то момент я перестала чувствовать левую руку… Помню противный звук клацающих зубов возле горла… Единственное, чего я не помню отчетливо, как у меня в руке оказался тот булыжник. На наших улицах их валяется сотни и тысячи, но как именно тот оказался в онемевшей левой руке… Я только помню ужасающий вид собачьей головы, ощутившей на себе всю силу моей ярости. Меня шатало от боли, но уровень адреналина в крови заставлял стоять на ногах:

— Ксан, надо бы перевязать чем-нибудь… — я смотрела на растерзанную руку. Пока Оксана пыталась что-то найти у себя в сумке, я сняла испуганную и заплаканную девчонку с забора и, поставив ее на дорогу, присела перед ней на корточки, — Ну, а ты как?

— Спасибо… — голосок тихий, срывается. Она снова заплакала, уткнувшись носом мне в шею и обхватив за плечи, — Спасибо! Спасибо! Спасибо!

— Тише, тише… Все нормально. Никто тебя больше не обидит, — обняв ее целой рукой, пытаюсь успокоить.

— Пойдемте ко мне, мама перевяжет…

— Ты тут живешь?

— Да. Вон в том доме, — она указывает рукой на первый деревянный домик по улице Зеленая.

— Тебя как зовут? — я убираю с ее лица непослушную прядку каштановых волос и смотрю в испуганные глаза цвета горячего шоколада.

— Кристина…

— Пойдем? — адресую вопрос Оксане, на что тут же получаю целый всплеск эмоций, которые можно заменить одним словом — естественно! Девочка пытается убежать вперед, но я окликаю ее, — Тин, не беги так, пожалуйста… — доходим до домика. Поднимаемся на второй этаж. Я помню, как мне промывали рану марганцовкой — это сложно забыть, потому как боль адская! Как вызвали скорую, как мне накладывали швы и делали уколы… А еще я хорошо запомнила взгляд карих глаз, постоянно следивших за мной. Когда мы уже уходили, я отправила Ксанку вниз и подозвала девочку к себе:

— Прости меня, Тинка…

— За что?!

— Это же твоя собака была…

— Она чуть меня не покусала, — девочка снова всхлипнула, — А у тебя рука теперь… — она уже ревела не стесняясь.