Чарльз Вильямс - На мели

– Но я не уверена, что он представляет собой единственную опасность. Интересно, что они делают здесь со звездами? Полируют? Теперь ваша очередь что-нибудь сказать, Ингрем. Не рассчитываете же вы, что я одна буду поддерживать беседу?

– Я считаю, что вы великолепны, – сказал капитан. – Так лучше?

– Вовсе нет. Кстати, не секрет, что я от вас в восторге, но я вам это сказала в самой обыденной обстановке, при свете дня, когда в меня стреляли из винтовки, и не устраивала всяких там фокусов вроде сверкающих звезд над головой, которые, и дураку ясно, ненастоящие... – остановилась она от смеха. – Я порю ужасную чушь. Почему бы мне не заткнуться?

Когда он оторвал свои губы от ее, она нежно погладила его по лицу кончиками пальцев и тихо проговорила:

– Старине Ингрему дважды намекать не надо. Скажите, вы считаете меня отвратительной?

– Хм-м, нет. Я бы выразил свои чувства иначе.

– Нет, я именно такая. Утонченности во мне как в бульдозере, добавьте сюда бесстыдство. Сидела здесь минут двадцать и думала, когда же наконец вы поймете, что должны меня поцеловать. Для вас все пути отступления были отрезаны, пришлось сдаться.

Ингрем легко коснулся губами подбитого опухшего глаза.

– Помолчи.

– Одного не могу понять, как внезапно все вышло из-под контроля. Однако этого следовало ожидать. Я так усердно старалась воспитать в себе отвращение к вам, что очень быстро выдохлась. Ингрем, вам когда-нибудь говорили, что вас трудно ненавидеть? Например, на приеме или еще где-нибудь, когда в разговоре возникает пауза и все думают, что бы такое сказать...

Она испуганно умолкла, потому что пуля врезалась во что-то над их головами и со свистом умчалась во тьму. Вдогонку прямо за ними прозвучал выстрел. Они соскользнули на пол и вытянулись на палубе вдоль рубки. Раздались подряд еще три выстрела, две пули попали в корпус яхты. Рей, дрожа, прижалась к капитану.

– Я боюсь, – прошептала она. – Этому нет конца.

– Утром нас ухе здесь не будет. А сейчас тут, на полу, нам ничего не грозит.

– Вы считаете, что можно не возвращаться в кокпит?

– Нет, все в порядке. У яхты такой крен, что Моррисон не сможет попасть, даже если мы сядем.

Тут он подумал о ящиках с боеприпасами и о том, что может случиться, если пуля попадет в них. Вряд ли последует взрыв, но пожар вполне вероятен. Раздалось пять выстрелов, две пули ударили в корпус “Дракона”.

– Кажется, он стреляет с более близкого расстояния, правда? – спросила Рей.

– Да, во время отлива ему удалось подальше пройти по южному краю островка.

– Он сумеет близко подобраться к яхте?

– Не больше чем на полтораста ярдов. В протоке вода все равно накроет его с головой, даже при самом низком отливе.

Интересно, как Моррисон переносит патроны, подумал капитан, наверное, сделал тюк из одеяла.

– А он может прицелиться в такой темноте?

– Даже не пытается, сами видите, сколько промахов. Он просто стреляет в силуэт “Дракона”, а на дуло ружья привязал что-нибудь белое, например обрывок рубашки.

Еще одна пуля щелкнула о корпус. Затем две пролетели, и одна попала. Ингрем непроизвольно вел подсчет. С того места, откуда Моррисон сейчас стреляет, он вполне может пробить обшивку, а, принимая во внимание крен яхты, некоторые пули попадут ниже ватерлинии, чего тот и добивается. Но это не так уж страшно: на яхте есть две трюмные помпы, одна из них электрическая – можно выкачать любое количество воды.

– Я устала от того, что в меня стреляют, – пожаловалась Рей. – И до смерти надоело притворяться храброй. Устроить бы истерику, как любой женщине на моем месте.

Капитан обнял ее и прошептал:

– Давай.

– Я просто пыталась тебя шантажировать. Скажи что-нибудь еще.

– Знаешь, когда до меня дошло, что я в тебя влюбился? Когда Руис утром приехал на островок и ты прошествовала к плоту в драных штанах, с синяком под глазом...

– Это, конечно, впечатляет, Ингрем. Кто устоит перед такой женщиной?

– Никто. – Он не находил слов, чтобы точнее описать, какой она тогда предстала перед ним – отчаянной, безразличной к опасности, непокорной. – Ты была такая чертовски непобежденная.

– Давай не будем говорить обо мне. Я хочу слушать о тебе.

Пальба продолжалась, а они беседовали. Ингрем рассказал о Френсис и своей яхте, о Мексике, о верфи в Сан-Хуане. Он упомянул о пожаре лишь вскользь, но Рей сразу почувствовала, что он недоговаривает, и вытянула из него все подробности.

– Так вот почему ты иногда прихрамываешь? А когда ты кричал на островке, тебе снился пожар?