Галина Вязовцева - Девочка-ромашка

Прервать эту некрасивую связь не давал Николай. Он считал себя абсолютно правым и в этой правоте ежедневно убеждал Наташу. Что такого, в конце концов, произошло страшного? Мужчина и женщина полюбили.

Что, так не бывает? Миллионы людей во всех странах сходятся и расходятся, и никого из них не распяли и на костре не сожгли. И не надо на них примерять роли Адама и Евы, которых изгнали из рая.

В конце концов, Господь же их и благословил. Сказал, плодитесь и размножайтесь. Так, в чём дело? Кому стало хуже от того, что Николай полюбил Наташу, а она полюбила его? Понятное дело, что он женат.

Ну, да. Есть обстоятельство, омрачающее эти любовные отношения. Жена у Николая болеет. Случается и такая беда. И что теперь? Ему повеситься от горя? Где-то в глубине души у Никитина шевелился червячок сомнения.

Он слабо ворочался и поднимал голову, намекая, что не всё хорошо, что хорошо начинается. Никитин этого червячка дихлофосом своих страстных желаний придушил напрочь. Нечего высовываться!

Теперь почти каждый вечер Николай проводил у Наташи, но ночевать уходил домой. Дочка Наташина пока не должна видеть чужого дяденьку. Вот, как только Никитин разведётся со своей больной женой, женится на Наташе, тогда…

Тёща перемены в зяте приметила сразу. Приметила и не обрадовалась. Люба лежит в больнице, проходит лечение и как раз сейчас, доктора говорят, что наметилась стойкая ремиссия в болезни больной.

Валентина Петровна сначала не поняла этих мудрёных слов, но ей растолковали, что болезнь на время притихла и не развивается. О выздоровлении пока тоже говорить рано, но и то, что не прогрессирует, уже неплохо.

Николай регулярно навещал жену в больнице, и досадно поморщился, когда увидел, что Любе стало намного лучше. Жена повеселела, сама выходила к нему из палаты и говорила, что с удовольствием ест всё, что в больнице готовят.

Никитин даже подумал, если жена и в самом деле, пойдёт на поправку, то пожалуй, он с ней разводиться не станет. Чего одну бабу на другую менять. К тому же, у них детей двое. А Наташа будет запасным аэродромом.

Тем более, подруга ни на что не претендовала. Говорила, что ей и так хорошо. Ну, а если хорошо, то и заморачиваться не стоит. И потом две любимых, точнее, любящих женщины, лучше, чем одна.

Ласк будет доставаться в два раза больше. Когда Любу выписали домой, Никитин притих. Одно дело, когда жены дома нет, и совсем другое, когда она каждый день глаза мозолит. И, кажется, дражайшая половина что-то подозревает.

Тёща вернулась к себе домой, потому что Люба теперь сама могла готовить еду, хотя и не делала резких движений, но справлялась сама. Бельё стирала машина-автомат, а гладить Люба не торопилась.

Присаживалась у гладильной доски и неспешно водила утюгом по рубашкам и майкам. В больнице Любе посоветовали не перегреваться. На прощание Валентина Петровна косо глянула на зятя, когда они остались на кухне вдвоём.

–Ты, кобелина, хоть при Любе не таскайся. Видишь, ей лучше стало. А как узнает, что ты себе новую подстилку завёл…

Никитин оборвал тёщу.

–Не учите меня, мамаша, жить. И обижать Любу я тоже не собираюсь.

Валентина Петровна поджала губы.

– И то, ладно.

Дни сматывали свой клубок, сворачивали его в месяцы, не докучая неприятностями. Люба всё свободное время проводила с детьми. Те ластились к матери, радуясь, что та не лежит в кровати и не стонет, как раньше.

Павлик каждый вечер, на ночь глядя, получал свою порцию сказок, которые Люба читала сыну перед сном. Мама целовала его, как раньше, желала спокойной ночи и уходила спать в свою комнату.

Павлик теперь спал спокойно. Радовалась маминому благополучию дочка. Девочка змейкой крутилась вокруг матери, заглядывала той в лицо, словно пыталась рассмотреть, надолго ли отступила мамина болезнь и не собирается ли обратно вернуться.

Готовились к новому году. Люба неожиданно предложила сшить дочке карнавальный костюм и Зойка обрадовалась. Она очень хотела бы всех удивить. У мамы золотые руки, и шить и вязать она умела.

Рассматривали журналы, гадая, что бы такое придумать. Чтобы не как у всех наряд был, и чтобы новогодний костюм выглядел достойно. Зоя только плечами пожимала, не может она сама ничего придумать.

Пусть мама предложит, а дочка согласится. Если ей мамина задумка понравится. Как-то утром, когда заплетала дочку перед школой, а та уже надела белую блузку и синюю юбку, Люба пригладила дочке волосы.

–Ты у меня, как ромашка! Блузочка беленькая и голова, как серединка у ромашки. Может, мы и костюм новогодний сделаем – ромашку? А что? Пышное белое платьице, заплетём красиво, и пожалуйста, чем не ромашка?