Галина Вязовцева - Девочка-ромашка

–Зоенька, ты что, деточка! Никто твоего папку убивать не собирается. Ты, наверное, всё не так поняла! Это мы с мамой…

Она оглянулась на Любу.

–Мы с мамой про кино разговаривали, там сериал по телевизору шёл, тётенька нехорошая задумала…

Зоя топнула ногой.

–Не надо со мной, как с маленькой разговаривать. Всё я правильно услышала. Мама папу хочет отравить, чтобы он вместе с ней умер.

Девочка всхлипнула.

–А я не хочу, чтобы кто-то умирал. Я хочу, чтобы у нас с Павликом папа с мамой были. И чтобы у нас всё было, как раньше.

Лицо Любы стало белым, как полотно. Её глаза расширились, и крупная дрожь сотрясала всё тело. До неё, наверное, доходил смысл слов дочери, и одновременно, она осознавала то, что собиралась совершить сама.

Женщина протянула руки.

–Иди, дочка, ко мне. Не плачь. Я…

Люба длинно и протяжно вздохнула.

–Я пошутила. Никто нашего папу травить не будет. Просто…

Зоя прижалась к матери.

–Мамочка, я тебя больше всех на свете люблю. И папу я тоже люблю. И Павлика. И бабушку с дедушкой. Только ты не умирай. Я учиться хорошо буду, и с Павликом гулять буду. Обижать его не буду. А летом мы на море все вместе поедем, ведь, правда?

Люба кивнула.

–Конечно, доченька. Конечно, летом мы поедем на море. Все вместе. Соберём свои вещи, сложим их в чемоданы, билеты купим, и поедем.

Валентина Петровна присела рядом и обняла дочь и внучку. Она понимала, что дочка сейчас произносит слова, но совершенно не думает о том, что говорит. В памяти у Любы ещё живут картинки из прошлого, как они собирались на море.

Только не будет в это раз никаких радостных хлопот, не будет никто собирать чемоданы и покупать билеты. Люба всё прекрасно осознаёт, но ей так хочется верить, что именно так всё и будет. Вот, и пусть верит.

Когда девочка успокоилась и ушла в свою комнату, Валентина Петровна укоризненно покачала головой.

–Вот, видишь, доченька, не хочет Зоя, чтобы ты её отца травила. Уймись, милая. Пусть уж, как будет. Судьбу не обойдёшь, захочет Колька жениться, никто его не остановит. А если Бог не допустит этого, то и не случится ничего.

Люба с тоской посмотрела в окно.

–Как же так! Мне в больнице обещали, что скоро на поправку пойду, а я всё гнию. Болтаюсь между небом и землёй, сдохнуть не могу и не выздоравливаю. Мама, я так устала! Скорей бы уж к одному концу. Руки всем развяжу, вам легче будет.

Валентина Петровна поджала губы.

–Не гневи Господа. Помереть, ты бы уже давно померла. Если у кого рак заведётся, то месяца три и на тот свет человек отправляется. А ты, тьфу-тьфу, уж который месяц смертушку от себя отгоняешь. Значит, не время тебе на погосте лежать. Потерпи немного, а как зиму перезимуешь, по весне и вовсе легко станет. Всё кругом оживает, глядишь, и ты оживёшь. А летом, даст Бог, и впрямь, на море поедете.

Люба поднялась.

–Наверное, ты права, мама. Я сегодня в больницу позвоню, скажу, что согласна к ним приехать. Пусть делают, что хотят, я не буду противиться. А вдруг, и правда, поможет. И вам передых будет, и я успокоюсь.

Валентина Петровна проводила дочку в комнату, сама отпросилась сбегать домой, проведать отца, тот совсем заскучал, сердиться начинает, что он всё время один дома, со скуки с котом разговаривать начал.

Того и гляди, говорит, с ума сойду, или сам по-кошачьи мявкать стану. Люба улыбнулась и махнула рукой. Конечно, мама, иди. У Любы заделье нашлось. Она сейчас позвонит в больницу и вещи складывать начнёт.

Не на море, само собой, собирается, не на курорт, но всё равно в одном халате не поедешь. Вечером, за ужином Люба выглядела повеселевшей. Сообщила родным радостную весть, послезавтра она уезжает в областную больницу.

Её там уже ждут. Так что, мои родные, ждите меня обратно молодой и здоровой. И вообще, простите меня за все плохие слова, что я вам говорила. Я вас всех люблю, просто болезнь мне плохие слова подсказывает.

Больше Люба так делать не будет. Женщина посмотрела на Зою.

–И ты, доченька, меня прости. Всё будет хорошо.

В больницу Николай отвозил Любу сам. Та улыбалась, всю дорогу тихонько напевала, и ни разу не ойкнула. Никитин подумал, а вдруг, жена, в самом деле, скоро пойдёт на поправку, всё в семье наладится, а Наташа…

Сердце кольнуло. Наташа… прочно она засела в сердце Николая. Такой занозой вонзилась туда и ни в какую выходить не желает! Нехорошо, конечно, думать об этом, но мысленно Николай уже не один раз примеривал себя с Наташей в кровати.

Представлял, как замнёт он её под себя, сисечки ей оближет, целовать будет крепко и… Никитин мотнул головой. Жена рядом, а он чёрт знает, чем голову забивает. Он покраснел. Вот, размечтался!