Сандра Браун - Как две капли воды

– Нет, благодарю.

Теперь ей то и дело приходилось отказываться от ко­фе: она предпочитала не пить его совсем, чем хлебать переслащенную бурду, которую, видно, любила Кэрол. Расположившись в кресле, она взяла свежий номер «Филд энд стрим» и принялась его перелистывать. Мэри снова занялась печатанием на машинке, от которой оторвалась при появлении Кэрол.

Импульсивный визит к Тейту в контору был, конечно, рискованным шагом, но это был жест отчаяния. Она чув­ствовала, что если не поговорит с ним, то сойдет с ума. Чем эта Кэрол Ратледж занималась целыми днями?

Эйвери уже две недели жила в усадьбе, но пока ей не удалось обнаружить никаких следов деятельности Кэрол.

Несколько дней у нее ушло на то, чтобы запомнить расположение вещей в комнате Кэрол и других помеще­ниях дома, куда она имела доступ. Ей все время приходи­лось озираться, так как она не хотела, чтобы кто-нибудь знал, чем она занята. Со временем она освоилась с плани­ровкой дома и расположением предметов обихода.

Постепенно она знакомилась и с окрестностями. Она брала с собой Мэнди, поэтому ее экспедиции выглядели для всех обыкновенными прогулками.

Кэрол водила спортивную машину американского производства. К ужасу Эйвери, она обнаружила, что ко­робка передач в автомобиле механическая. Она не очень умела с ней обращаться. Выехав в первый раз, она силой заставила себя осваивать новую технику и готова была разнести машину на куски.

Осмотревшись как следует в доме и окрестностях, она стала придумывать себе дела, чтобы выбраться в город. Кэрол вела донельзя скучную жизнь, в ней не было ни разнообразия, ни экспромтов. От скуки Эйвери лезла на стену.

Когда однажды в тумбочке она наткнулась на еже­дневник, то прижала его к груди с трепетом золотоиска­теля, напавшего на самородок. Но, просмотрев его, убе­дилась, что, кроме визитов к маникюрше и парикмахеру, у Кэрол почти не было дел.

Эйвери решила, что и это пока не для нее. Провести несколько часов в салоне красоты – на что у Эйвери Дэниелз никогда не хватало времени – было бы очень за­манчиво, но она не могла рисковать и идти к парикмахеру или маникюрше Кэрол Ратледж. Им ничего не стоило обнаружить подмену.

В ежедневнике не было никаких следов того, чем Кэрол заполняла свой день. По всей видимости, ни в каких клу­бах она не состояла. Друзей у нее было очень мало или не было вовсе, потому что никто не звонил. Эйвери это казалось странным, хотя было ей на руку: это лучше, чем куча друзей и подруг, жаждущих общения.

Скорее всего, таких близких знакомых не было в при­роде. Во время ее болезни цветы и записки приносили только от друзей семьи Ратледжей.

У Кэрол не было ни работы, ни хобби. Эйвери спра­ведливо рассудила, что этому надо только радоваться. Что, если Кэрол оказалась бы искусным скульптором, художником, музыкантом или каллиграфом? Ей и так пришлось тайком ото всех учиться есть и писать правой рукой.

Предполагалось, что никакой работы по дому она делать не должна. Даже кровать застилала ей Мона. Она же убирала в доме и готовила еду. Дважды в неделю прихо­дил садовник и возился с цветами в саду. В конюшне хо­зяйничал бывший ковбой, который был уже слишком стар, чтобы пасти скот или объезжать лошадей. Ни от кого она не слышала совета возобновить какие-нибудь занятия, прерванные в связи с болезнью.

Кэрол Ратледж была абсолютной бездельницей. В противоположность Эйвери Дэниелз.

Дверь в кабинет Тейта распахнулась. Смеясь, оттуда вышли Тент и коренастый мужчина средних лет.

При виде Тейта, на лице которого играла теплая улыбка, сердце Эйвери затрепетало. От смеха в уголках глаз у него лучились морщинки, которые она никогда не видела, когда он был с ней. Эдди вечно пилил его за то, что он носит джинсы, сапоги и клетчатые рубашки, а не пиджак с галстуком. Он наотрез отказывался надевать костюм иначе как на публичные выступления.

– На кого я должен произвести впечатление? – спро­сил он как-то, когда речь зашла о его гардеробе.

– На несколько миллионов избирателей, – последо­вал ответ.

– Если их не впечатляет то, за что я стою, их не сразит и то, в чем я перед ними стою.

– Ну да, если только это не куча хлама, – проворчал Нельсон.

Все рассмеялись, и вопрос больше не возникал.

Эйвери была рада, что Тейт так одевается. Это был его стиль. Прислушиваясь сейчас к словам собеседника, он слегка нагнул голову – она хорошо знала и успела полю­бить этот жест. На лоб ему упала непослушная прядь. Он улыбался во весь рот, демонстрируя крепкие белоснежные зубы.