Наталья Волохина - Сумерки в лабиринте

Но та загородила плоской фанерной фигурой дорогу и зашипела: «Я вам иду навстречу, ставлю пары с самого утра».

«Вот сука», – подумала Настена. Вслух с максимальным подтекстом выдала: «Я безмерно благодарна! Кто бы еще так обо мне позаботился?!»

– Я не ради благодарности, да вы на неё не способны, а для общего дела, в данном случае – отчета. А чтобы высыпаться, по ночам спать надо, а не…

– … трахаться? – закончила за неё Настя.

Тамарка поперхнулась, покрылась красными пятнами, рванулась к двери, услужливо распахнутой перед ней кем-то из студентов.

Победа подогрела радостную злость, отодвинула мысль о треклятых бумажках, сжиравших море времени и сил. Через десять минут, высушив в туалете бумажными полотенцами мокрые колготки, сунув ноги в уютные разношенные туфли, Анастасия Николаевна впорхнула в репетиционный зал.

Студенты всегда с замиранием сердца наблюдали за походкой наставницы, пытаясь с порога распознать, в чьем образе нынче явилась. От этого зависела их нелёгкая жизнь в ближайшие четыре часа. Ясно, что она в любом случае будет напряженной, но одно дело сильфида, другое, как сегодня, валькирия.

«Валькирия» обвела группу цепким взглядом, замечая любую мелочь, каждое движение, и замерла перед сценой. Не села в любимое кресло – дурной знак. Народ подобрался, демонстрируя полную боевую готовность.

– Кому сидим? Кому кроликов изображаем? – звучным голосом поинтересовалась Анастасия. – На мастерстве зверушек будете показывать. Давайте работать. Сцена битвы. Начали!

С чего бы еще могли начать при таком её настроении? Подстегиваемые жесткими окриками, ребята быстро разогрелись и вошли в нужный темп. Она, почти довольная, делала короткие, точные замечания, и, казалось, репетиция пройдет благополучно, но на любовной сцене неожиданно застряли. Утренний спаситель, Аполлон – Олежек, мямлил, его партнерша куксилась.

– Что за курица здесь пробежала?! В прошлый раз все было! Что вы там квохчете?!

Анастасия неожиданно выросла за спиной девицы, отчего та вздрогнула и скукожилась.

– Ну, было же все. Что ты скулишь? Спроси его о главном. Ты в последний раз спрашиваешь. А дальше нет ничего, кончится всё, убьют его! – бушевала Настя.

Она резко обернулась и оказалась лицом к лицу с пленником, уцепившимся побелевшими пальцами за веревочную решетку декорации. Серые глаза ночного возлюбленного из сна слали неистовый, страстный призыв. Настя поперхнулась, с трудом проглотила жесткий ком и тихо, с силой вытолкнула: «Как же ты мог оставить меня?» Реплика была не по тексту, но Олег подхватил: «Я должен!».

– А как же я?! Как я?! – голос наполнился невыносимым страданием. – Как же я буду без тебя?! Как я буду без тебя жи-и-и-ть?!

Мучительный крик облетел зал и замер.

– Я вернусь, – тихо, но твердо и ясно казал Олег.

Неожиданно она просунула руки сквозь ячейки веревочной решетки, взяла в ладони его лицо и притянула близко – близко к своему. Долго смотрела в глаза, прощалась. Казалось, еще миг и выпьет поцелуем потаенную нежность возлюбленного. Но нет, отпустила, отступила на шаг, медленно, с трудом, отвернулась, сгорбилась и поплелась вниз, в темный зал. Спряталась в свое кресло и молча слушала ноющее сердце.

Ребята отмерли, аплодировали. «Слава богу, решили, что показ. Гениальный показ прощания с жизнью», – глотая слезы, думала Настя. Собралась с силами и, почти нормальным голосом, объявила перерыв. Народ, бурно обсуждая случившееся, рванул в курилку. Последней, медленно, беспрестанно оглядываясь на замершего посреди сцены Олега, ушла «главная героиня». Он стоял и смотрел в темноту, точно в то место, где корчилась Анастасия.

Отвел рукой решетку, уверенно двинулся к ней. Сел рядом и ровно произнес: «Анастасия – значит, преодолевшая, а еще воскресшая».

– Я попробую, – попыталась отшутиться, – ты иди.

– Я вернусь, – тоже полушутя ответил он.

Настя промолчала.

После перерыва репетировали сцену убийства.

Убить. Положить пальцы на тощую грязную шею, прямо на голубую бьющуюся жилку, придавить её и ждать, пока перестанет пульсировать. Она не будет дергаться, так и умрет, не заметив ничего в коматозе. А если будет? Если будет, можно взять за голову и резко повернуть её вбок, до щелчка сломанного позвоночника. Потом медленно опустить на кровать и наблюдать, как гаснет водянистый взгляд.

Новенькая соседка тревожила Настю своим жутким сходством с Ольгой. Те же рыбьи мутные глаза, лягушачий рот, маленькая круглая головка на тонкой шее. Плоскогрудую, плоскозадую фигуру утяжеляли накачанные ноги и руки танцовщицы, казалось, пришитые от чужого тела. Короткими пальцами с плоскими квадратными ногтями, она без конца теребила то край одеяла, то подол больничного халата, блуждая отсутствующим взглядом по беленым стенам.