Титью Лекок - Три стервы

Через час, в обеденный перерыв, они встретились в кафе на полпути между их офисами. Там Габриэль без всяких преамбул рассказала ему, что практически держала в руках протоколы допросов, которые проводились в рамках расследования Шарлоттиной смерти. Полиция не сразу пришла к выводу о самоубийстве. До этого было проведено полноценное расследование. Самое удивительное, что полицейские допрашивали Антуана. И Жиля тоже. Ну и Тюфяка, естественно. Но Жиля вызывали один раз, Тюфяка дважды, а вот Антуан был на допросе несколько раз. Ему присылали повестку как минимум трижды. К сожалению, Габриэль не удалось прочитать эти протоколы. Но то, что она рассказала, абсолютно достоверно.

Когда Фред, ничего не соображая, тупо пробормотал: “Где ты раскопала эту инфу?” – она впервые улыбнулась: “Знаешь, невесте ни в чем не отказывают”.

Так он первым узнал о свадьбе Габриэль и Ришара де Шассе. Кстати, именно свадьба была главной причиной уикенда в Бретани. Стервы, естественно, были против девичника в честь окончания девичьей жизни – он означал бы, что невеста отказывается от всех развлечений, чтобы окончательно и бесповоротно посвятить себя семье. Но они все же хотели отметить это событие, к тому же девушки давно мечтали очутиться всем вместе где-нибудь вдали от Парижа. Совместные загулы в “Скандале” не могли заменить такую поездку.

Он поднялся, отряхнул джинсы и начал осторожно спускаться со своей скалы на мысу. В полутора метрах от земли он наплевал на осторожность, спрыгнул и приземлился на гальку. Мгновение постоял неподвижно, оглядывая пустынные окрестности. Тьма начала накрывать пейзаж, ночь наступала быстро. Он улыбнулся и стал, как безумный, носиться во все стороны по пляжу, подпрыгивая, вертясь волчком, раскидывая руки, чтобы почувствовать прикосновение ветра к подставленным ладоням. Он мог кричать, сколько хотел, грохот волн перекрывал его голос.

Обессилев, Фред остановился, и на его лице засияла улыбка. Он рухнул на землю, и галька впилась ему в спину. Тысячу лет он не делал бесполезных физических усилий. Он полежал, чтобы отдышаться, и пошел к дому. Скоро Стервы начнут всерьез волноваться.

Фред широко шагал в ледяной тьме, и вдруг ясно вспомнил сцену из детства. Он увидел себя маленьким мальчиком, в такой же темноте. Он играет с Антуаном на пляже рядом с рестораном, где родители заканчивают ужин. Он вспомнил, какое невероятное восхищение своим братом, придумывавшим самые увлекательные игры, он тогда испытывал. Этим вечером тот научил его пускать камушки по морской поверхности, и Фред был уверен, что никто на свете, кроме его старшего брата, не умеет так бросать гальку, чтобы она подпрыгивала, отскакивая от воды. И вот восхищения больше нет, констатировал он, ускоряя шаг. Теперь, когда он думал о брате, в душе возникала только грусть. Это была такая немножко отстраненная грусть: печально было сознавать, что выбор, сделанный Антуаном, не только не принес ему счастья, но и наверняка обеспечил угрызениями совести на всю жизнь.

Фред не знал, как оценить рассказ Габриэль. Он, конечно, его встревожил, но информация была слишком скудной, чтобы кардинально изменить толкование событий, на котором он в какой-то момент остановился. Всякий раз он спотыкался об один и тот же пункт: если полиция пришла к выводу о самоубийстве, это что-то да значит. Шарлотта купила пушку. И хоть Эме больно это признавать, но факт покупки является самым что ни на есть убедительным доказательством. Почти таким же, как предсмертная записка.

Однако через несколько дней у Фреда появился еще один повод для сомнений, более серьезный. Он по-прежнему избегал Антуана и старался приходить к родителям по воскресеньям, только если был уверен, что не встретит его. Ни отец, ни мать не решались спрашивать, почему братья опять как бы случайно разминулись, но всякий раз считали себя обязанными сообщать Фреду последние Антуановы новости, даже если ничего важного не происходило. В это воскресенье они были особенно взбудоражены. Почти как в тот день, когда прочли Эмину статью и с удовлетворением констатировали, что гениальность их сына явлена миру в очередной раз. Их радость сменилась разочарованием, когда они узнали, что нет, Фред не будет вести свой блог, и нет, он не посвятит себя литературной деятельности. Но в ответ на все отрицания сына родители лишь обменялись многозначительными улыбками, после чего сказали: “Увидишь, Фред, ты еще изменишь свое решение”. В то воскресенье на их лицах отражалось не просто счастье, а практически эйфория, и Фреду даже пришло в голову, что они возобновили контакты со своим поставщиком наркотиков. Мать напевала, открывая упаковки с блюдами, заказанными в кулинарии, и Фред в конце концов спросил ее, в чем дело.