Клэр Бреттонс - С вечера до полудня

— Габи?

Молчание.

Он осторожно приоткрыл дверь. Девушка сидела на кровати, поджав под себя ноги. На ней была длинная фланелевая ночная рубашка, такая выцветшая, словно сто лет провалялась в комоде. Лицо ее застыло, превратилось в напряженную маску, а щеки стали белее молока.

— Габи? — Гордон подошел ближе, но она не шелохнулась. Поставив молоко на ночной столик, он присел на краешек кровати и ласково коснулся ее руки. — Габи, постарайся не думать о случившемся. Тебе сейчас необходимо успокоиться.

Казалось, в душе ее что-то надломилось.

— Но я не могу не думать об этом! — В глазах ее застыли отчаяние и боль. — Это сильнее меня!

— Я сообщил о взломе. Завтра тебе надо будет написать заявление. — Она ничего не ответила, и он погладил ее по плечу. Мягкая фланель ласкала пальцы. — Не бойся.

— Я не могу не бояться. — Зрачки ее сузились и потемнели. — Но еще больше я злюсь. Ко мне в дом вломились, Лейси похитили. Мы обе стали жертвами. Это несправедливо, Гордон. Такого не должно быть. — Ее голос окреп. — Лейси не может бороться, не может постоять за себя. Но я могу. И буду. За нас обеих.

Радуясь, что она понемногу приходит в себя, Гордон ободряюще пожал ей руку.

— Когда возвращается мужество, начинаешь думать о мести, да?

— Меня саму это удивляет. — Габриела посмотрела ему в глаза. — У любого из нас есть свои пороки. Но мне давно уже следовало бы знать, что существует немало абсолютно порочных людей, у которых в душе нет ничего святого. — Едва заметные морщинки на ее лице подтверждали, что она пережила много разочарований. Она невесело рассмеялась. — Что поделаешь, я медленно учусь. — Взгляд ее, твердый и испытующий, скрестился со взглядом Гордона. — И каждый раз нечестность застает меня врасплох. А тебя?

Неужели ей все известно? Холодок пробежал у Гордона по позвоночнику, во рту появился горьковатый привкус. Неужели она сумела вычислить его связь с Эвансом? Не зная, что сказать, он ответил вопросом на вопрос:

— Тебя часто обманывали?

— Сколько раз! — Она глубоко вздохнула и отвела глаза. — Как только узнавали, что я могу видеть, так сразу же начинали изобретать способы использовать меня, обычно с целью раздобыть денег. — Она отпила молока. — Поэтому тетя Нэнси и отвезла меня к доктору Хоффман.

Значит, Габриела ничего не знает. Значит, это тетя Нэнси, а не мать захотела разбогатеть таким образом. Интересно, мог ли Эванс перепутать их? Может, это тетя Нэнси была любовницей Шелтона? Возможно…

Руки Габриелы дрожали уже не так сильно, и Гордона это радовало.

— Сколько лет тебе было, когда впервые использовали твой дар?

— Семь. — Она отхлебнула еще молока. — Мой отец был заядлым игроком. Само собой, вся семья знала о моих способностях, хотя мама всячески внушала мне, что все это ерунда. Как-то вечером отец взял меня с собой на скачки. Я указала победителя. — Уголки ее губ изогнулись в печальной полуулыбке. — С тех пор мы его не видели.

Она снова потерла ногу в том самом месте, что и раньше. Гордон нахмурился.

— Значит, лошадь победила?

— Ну да.

— Тогда почему твой отец не вернулся хотя бы для того, чтобы и дальше узнавать победителей?

Габриела уныло покачала головой.

— Мама запретила ему даже приближаться ко мне. Он несколько раз звонил. Как-то даже я сама ответила. — Она печально смотрела в окно. — Но мама отобрала у меня трубку и сказала ему, чтобы больше не звонил.

У Гордона оборвалось сердце. С одной стороны, отец девочки был вправе общаться с ней. А с другой — мать, конечно, правильно поступила, не позволив ему использовать ребенка в своих интересах. Рассказ Габриелы многое объяснял. Неудивительно, что теперь она так боится довериться ему, довериться вообще какому-нибудь мужчине.

— И мать во всем винила тебя, да?

— И да, и нет. — Габриела снова откинулась на подушки. — Не то чтобы она обвиняла меня в ее разрыве с отцом, но я постоянно чувствовала свою вину. — Она прикусила губу. — Если бы у меня не было этого дара, ей бы не пришлось прогонять его.

— И она никогда не позволяла тебе забыть об этом, так?

Габриела не ответила, даже не посмотрела на него. Ей и не надо было отвечать, он и сам все понял. В нем разгорелся гнев на ее мать. Сколько раз Габриеле пришлось расплачиваться за одно и то же! Сколько раз ей пришлось выносить попреки, недомолвки и обвиняющие намеки! Он понял, что она до сих пор испытывает чувство вины, поэтому и посылает матери половину своего заработка.