Олег Сухамера - Дети грядущей ночи

– Вот и заговорила шляхетская кровь. Присядьте. А Вы говорите! Кровь! Кровь! Любой купчина и обсуждать не стал бы, принял и еще поторговался б о повышении. Вы не такая. Как и дети ваши. Давайте, это будет не стипендия, а заем? Моя инвестиция в будущее пана Михаила. Когда вырастет и получит соответствующее его разуму образование, рассчитается. Это мои корыстные планы. Считайте, что я хочу нажиться. Так пойдет? И вам полегче будет деток на ноги ставить. Решайтесь. Такие предложения бывают не часто, я их называю про себя судьбоносными.

Калека вдруг замолчал, как бы пережевывая внутри себя следующую фразу. Прищурился, затем поднял на Софью живые не по возрасту глаза. Сказал тихо, но веско:

– Прежде, чем отказаться, подумайте не о себе, а о судьбе Михаила. А она ему уготована не простая, но великая… Не спрашивайте, как, но я ясно вижу это.

– Что ж, если заем, то пусть, – неожиданно для себя подчинилась Софья. – Где-то надобно расписаться?

– Любой договор – лишь бумага по сравнению со словом Еленских и Вашкевичей.

– Спасибо вам. Вы благородный человек, пан Адам, – глаза Софьи предательски увлажнились. Она отвела взгляд в сторону, делая вид, что рассматривает камин с кариатидами, поддерживающими полку с массивными бронзовыми часами.

– Спасибо Вам, что доставили старику такую радость. В моем положении любое общение – драгоценный дар. И вот еще. Передайте Михаилу, я тут подготовил ноты, – Еленский ловко перевел щекотливую тему в безопасное русло. – Это Бах. Надобно почитать партитуру, прежде чем мы начнем работать над техникой.

– Ноты? Для Мишки? Он что?..

– Да, уже вполне сносно играет на рояле. Гораздо лучше, впрочем, чем мог когда-то я. Удивительный ребенок. Нет ничего выгодней, чем долгосрочные инвестиции в талант. Одна мысль, что моя личность, наряду с вашей, конечно же, будет маячить тенью в его судьбе, согревает меня не хуже рюмки доброго коньяка, пани София.

Тропинка к черной деревянной хате с яркой вывеской «Синяковъ и К» у перебродских была натоптана. Седобородый благообразный хозяин Николай Сергеевич Синяков относился к своему делу серьезно: лавка ломилась от городского товара. Чего тут только не было! И желтоватые сахарные головы, пирамидой вздыбившиеся до самого потолка, и кадки с сельдью, и конфеты в жестняных коробках, чай, кофий, водка в разной таре, самовары, отрезы заморских тканей, керосин и еще много-много всего.

Деревенские мужички терлись тут постоянно в надежде поживиться халявным табачком у более зажиточного соседа, а то и опрокинуть стопку-другую по случаю, или без оного.

Не пойди Сергей со Стасем за спичками, не услышать бы им у лавки знакомые завывания о нелегком цыганском счастье. По столпившимся зевакам Сергей понял, что кочевая судьба завела карточных шулеров туда, где сила была явно не на их стороне. Марута удивился поначалу, а потом ощутил нечто подобное злорадству.

– Дорога с дорогой не сходятся, а человек с человеком всяк сойдется. Слышь, Стась, гости у нас. Те самые, что деньги за картоху у меня выдурили.

– По молитвам твоим, брат. Бить будем? Или как?

– Ну…можно для начала. Потом, поговорить бы не мешало. Вон тот бугай, видишь? Старшой он у них. Который косит под дурачка. Это мой. А мелкому, что сзади вьется, ты в ухо бей.

– А что потом?

– По обстоятельствам! Лады?

– Погнали!

Наваляли гастролерам как следует, даже отбивать их пришлось. Проигравшиеся мужички, присоединившись к празднику жизни, тут же покатили шулерскую тройку ногами. Сергей был вынужден бить по ушам уже своих односельчан, чтоб угомонились и не забили бедолаг до смерти.

Чудом спасшиеся мухлевщики прикладывали лед к разбитым рожам и зло зыркали на братьев.

– Чего скалитесь, сиволапые? Сегодня – ваша сила. Завтра всяк может повернуться: и на нож налететь в темном переулке, – сплюнул кровью на снег Старшой.

– Та не пугай, дядя. Вы тут чужаки, а все переулки тут наши. Это вам урок, – Стась глянул на Старшого так, что тот поневоле опустил взгляд на сапоги, забрызганные собственной кровью.

– Не поймете, придется повторять. Нам не в лом и в Браслав на рынок подъехать, и в Двинск.

– Денег нету! – нервно заерзал цыганенок.

– Умолкни, Рома. Тут деловой разговор намечается. Закуривай, босота, – Старшой, кряхтя от боли, вытянул из-под толстого кожуха голубоватую пачку «Зефира». – Можем башлять за охрану. Парни вы крепкие, то, что надо.

Стась презрительно сплюнул.

– Обойдемся как-нибудь без ваших денег.