Юлия Ляпина - Башмаки у двери спальни

Почему это место так называют, никто не знает. Автомобильных дорог там нет, деревень тоже. Но именно с этого места начинаются сразу пять маршрутов различной сложности.

Кроме того, на эту «точку» можно вызвать помощь или инструктора, потому что здесь уверенно «ловят» все операторы связи. По непонятному капризу природы в этих местах всегда в изобилии хворост и чистая вода в неглубоком колодце.

А еще здесь невозможно находиться более двух-трех дней. В случае задержки путников одолевает беспокойство, начинают судорожно названивать родственники либо просто волной идут мелкие неприятности, заставляющие срочно сменить стоянку.

Вот на «развилке» мы и планировали заночевать.

Добрались мы до нее на закате, уставшие до полного отупения. Даже неутомимая крестная устало свалилась на толстый слой старой хвои и, уперев ноги в ствол корявой сосны, заявила:

– Мальчики! Пока не будет костра и лежанки, меня не кантовать!

«Мальчики», инструктора лет тридцати-тридцати пяти, немедленно принялись воплощать желание дамы в жизнь. Сбор сушняка, установка палаток и пологов заняла все время до темноты.

Девчонки, избавившись от тяжелой ноши и сменив надежные ботинки на легкомысленные шлепки, с упоением плескались в холодной колодезной воде. Парни, красуясь перед ними, рубили топориками сушняк и забивали колышки в утоптанную землю площадки.

Один из инструкторов разводил костер, два других ставили палатку пани Леславы. Вообще-то это была наша с крестной палатка, но мужчины были уверены, что очаровательная пани не забудет их стараний.

Вскоре над костром булькали котелки с кашей и с тушенкой. Предприимчивая однокурсница Женька предложила приготовить еду с вечера, приведя железные аргументы:

– С утра варить никто не захочет, а у парней будет голова болеть. Давайте сейчас сварим.

И все девчонки с нею согласились, даже пани Леслава.

Еще до ужина Вовка, мой самый старший брат, достал гитару и мягким бархатистым голосом запел что-то романтичное и греющее душу. Он выбрался в поход с девушкой, на которую имел серьезные виды, так что доля романтики с его стороны была очень кстати.

После чая гитару перехватил Данька – мой второй старший брат. Он, напротив, завел что-то смешное и забавное, но у меня уже не было сил слушать. Меня сморил сон.

Вовка, оторвавшись от своей большой любви, стянул с меня шлепки и сунул мою персону в спальник, тщательно укутав сверху курткой. Я благодарно буркнула:

– Доброй ночи! – и уплыла в страну Морфея, шепча привычный наговор: «На новом месте приснись жених невесте!»

Сон, как обычно, затянул в свои объятия, но на этот раз увидеть «эротический фильм» мне не удалось. Я все плавала и плавала в тумане, пока крохотная яркая искра не приблизилась, толкнув в грудь.

– Ой, – пискнула я от боли в груди и открыла глаза.

Где-то рядом раздалось громкое «бух!». Я тихонько застонала. Наверное, Вовка поленом в камень запустил! Любимый братец стабильно очаровывает поклонниц, делая утреннюю разминку в стиле: «А здесь у меня тоже есть мышцы, хотите потрогать?».

Сон оставил тягостное чувство потери, вставать не хотелось.

Приоткрыв один глаз, я едва не присвистнула: вокруг еще темно, рань несусветная! Вот ведь не спится этому бугаю в ночь глухую!

Даже себе я бы не призналась, что хотела увидеть, как смуглянка будет жарко изгибаться под очередным смутно различимым кавалером. Поэтому огромная порция раздражения достанется Вовке, или Дэну, если это он затеял гимнастику с утра пораньше.

Поворчав про себя, покрутилась в тесном спальнике и решила, что уже можно вставать – хлебнуть остывшего за ночь чаю, утащить пару сухарей с изюмом и полистать почту через мобильник.

Однако второй глаз упорно не хотел открываться. Ресницы цеплялись за густую завесу из мелких бусин и тихо позванивающих бубенчиков. Странно, Женька пошутила, или Алинка? Они однажды мне ведро ради прикола на спальник пристроили, так я от ужаса чуть стенку палатки не протаранила – так оно на мне грохотало!

Бусинки никуда не девались, и убрать их руками не получалось. Пошевелив пальцами, я поняла, что лежу в крепко застегнутом спальнике, а поверх накручено что-то еще, плотно прижимающее конечности к телу.

Запах дыма и благовоний настойчиво лез в ноздри. А еще это неприятное ощущение толстого слоя грима на лице. Я начала тихо звереть: блин, неужели опять пастой разрисовали? Тогда почему она не печёт?

Наконец путем мерных колебаний головы мне удалось немного разогнать бусинки с глаз.