Ида Гольц - Яйца

«Какой на хрен шкаф!» – Эстер опрометью метнулась из туалета в фойе.

– Люди! У кого там невеста… – она в замешательстве даже не произнесла «рожает», только руками показала на воображаемый живот, словно обхватила бегемота.

«Без пяти минут папаша», – догадалась Эстер, когда из толпы к ней навстречу рванул коротко стриженный парень, а за ним следом, подпрыгивая, дама с кудряшками и китайским веером. По тому, как он легко и сноровисто в два прыжка одолел расстояние метров в пять, видно было – то ли вояка-контрактник, то ли спортсмен, или на худой конец, охранник.

– Куда?!– властной рукой остановила на лету бегуна пышнотелая дама с глубоким декольте, из которого виднелись колыхавшиеся, словно созревшее тесто, груди. – Стоять! – грозно скомандовала она, показав глазами на дверь со значком в виде вытянутого вверх треугольника.

Эстер выскользнула из набежавшей толпы родственников невесты, которая, похоже, торопилась стать матерью скорее, чем законной супругой. Оскар по-прежнему подпирал колонну в стиле ампир из искусственного белого мрамора и водил пальцем по экрану своего телефона. Он был, как обычно, невозмутим, и вся эта суматоха возле дамской комнаты его не трогала. Если он вообще заметил, что там произошло.

«В принципе, – мелькнула в голове мысль у Эстер, – можно совсем незаметно просочиться на улицу и спокойненько пойти себе домой. Интересно, он через какое время заметит, что невеста его пропала?»

Да, Оскар Штейн на пылкого влюбленного Ромео никак не тянул. «Характер нордический, выдержанный…» – запомнилась Эстер фраза из старого фильма. Потомок балтийских немцев, чем Оскар отнюдь не кичился, просто изложил еще в начале знакомства как факт, был светлоглаз, белокож, обладал не слишком пышной шевелюрой неопределенного рыжеватого оттенка и явно имел избыточный вес.

– Красава! – съязвил Марк после того, как увидел Оскара впервые.

– Мне казалось, что тебе всегда нравился другой тип мужчин, – осторожно заметила Мириам.

– По крайней мере неглуп, – заключила Маргарита Львовна, «погоняв», как истинный историк музыки, избранника Эстер по музыкальным жанрам.

Шнитке, как оказалось, для него был слишком сложен, Моцарта он, напротив, считал слишком легковесным, а вот Генделя уважал.

– А как насчет последнего альбома Рамштайн?– огорошила его Маргарита Львовна.

Оскар явно был озадачен вопросом, а потому медлил с ответом

– Простите, не слышал, – признался он в итоге.

«Скорее, и не знал, – добавила мысленно Эстер.

– Ты уверена, что это тот человек, который тебе нужен? – задал напрямую один-единственный раз вопрос отец, не став ходить вокруг да около.

Да, это было то, что нужно. Именно то, что нужно. Выбери она какого-нибудь красавца-атлета, сразу было бы ясно-выходит замуж в отместку. А когда жених внешностью не блещет, никто не упрекнет тебя в уязвленном самолюбии.

–Ты прямо, как героиня одного романа. Та задалась целью выйти замуж за самого глупого парня. Завела себе даже блокнот, где после свидания с очередным ухажером отмечала все достоинства и недостатки своих женихов. Про одного так и написала: глуп. Но не настолько, чтобы выйти за него замуж, – рассмеялась Мириам и тут же осеклась, заметив серьезное лицо сестры.

Редактору-то было все равно. Точнее, он просто не знал о буре чувств, переживаемых рядовым корреспондентом новостей телевизионного канала. Она не показывала виду, он не делал никаких намеков. Ни разу за три года, что работали вместе.

По началу, когда Эстер только появилась в редакции, тексты ее репортажей он читал с улыбкой, которую прятал, затягиваясь очередной сигаретой.

– Что ты, как пионерка пишешь?

– А что? – Эстер делала невозмутимый вид и вызывающе смотрела на редактора, стараясь не показывать, что задета его словами.

– Слишком восторженно, – решил он поубавить ее репортерский пыл.

В другой раз он сделал ей довольно резкое замечание, когда Эстер раз в десятый, наверное, подошла к нему с вопросом, как договориться об интервью с одним чиновником из муниципалитета, который под разными предлогами увиливал от встречи.

– Говорю в первый и последний раз, – Редактор откинулся в кресле и посмотрел своими полуприкрытыми, словно от вечной усталости, глазами на Эстер. – Если ты стоишь перед закрытой дверью, то это твое дело, как ты в нее войдешь: вежливо постучишься, откроешь ногой, проползешь ужом через щель. Только запомни раз и на всегда… – тут он сделал паузу, явно для усиления последующего эффекта, – только не звони редактору с идиотским вопросом «что мне делать?!» Никогда! Поняла?!