Михаил Учайкин - Роза на кресте

А потом пятым графом Сурреем стал его первенец. А потом… Словом, жизнь продолжалась, а для Адрианы она остановилась, замерев на отметке тридцать.

Оглядываясь в прошлое, она не чувствовала себя несчастной, но и счастливой себя не ощущала: одна, всегда одна.

Уже гораздо позже Адриана научилась заводить друзей, но вынуждена была с ними расставаться. Влюблялась в женщин, когда была мужчиной, но и с ними была вынуждена расставаться, чтобы исполнять последние желания тех, кому, как и ей не дали исполнить свое предназначение. Адриана постепенно становилась машиной для исполнения приговоров. Редко, когда кто-то из убиенных не просил наказать своего убийцу.

Первые двадцать лет после «смерти» он продолжал оставаться женщиной, это, пожалуй, был самый тяжелый период ее жизни. Его лишили сердца, но не чувств, она продолжала по-прежнему влюбляться и страдать. Внутри что-то сжималось и болело, только непонятно что. Поначалу она даже жалость испытывал к своим жертвам. Женщин убивали не менее редко, чем мужчин, и они обычно просили жестоко наказать своих убийц. А потом она перестала жалеть тех, кого, теперь ей, приходилось убивать, ожесточилась. Ведь ее жертвы сами лишили невинного человека жизни, за что она их и карала.

В основном, конечно, она продолжала оставаться женщиной. Ее редко запихивали в мужское тело. Но когда это происходило ей начинали нравиться женщины. Он, красавец-мужчина, богач, «рылся в них, как в сору», меняя одну на другую сразу, только после одной ночи, второй раз лечь с одной и той же женщиной в постель у него не возникало желания. О нем ходили всякие и всяческие слухи среди них, но и все равно те летели к нему, словно пчелы на нектар.

А затем судьба, вдоволь поиздевавшись над ней, снова сделала женщиной — она должен был исполнить последнее желание зверски убитой молоденькой девушки. Та была настолько чиста и совершенно невинна, что попросила что-то совсем смешное, ей даже на ум не пришло бы наказать своего убийцу. Адриана сама пришла к нему, и когда расправлялась с ним, тот никак не мог поверить, что это именно та девушка, с которой он так жестоко совсем недавно обошелся. Ведь убийца не знал, что за невинной внешностью скрывался жестокий и хладнокровный палач. Нет, Адриан не убил его исподтишка, она вызвал его на дуэль, переодевшись мужчиной. Они сражались на шпагах — сильный самоуверенный убийца и Адриана, которая была лучшим в своем деле, лучшим палачом. Ей конечно было больно, когда противник пронзал ее шпагой, она позволяла ему позабавиться, потому что и сама в этот же самый момент, наносила точно такой же удар, заставляя мужчину корчиться от боли. Только вот удар в сердце он Адриане не смог бы нанести, сколько не старался, потому что получил бы ответный удар, а Адриана хотела, чтобы тот помучился не менее сильно, чем та девушка, когда умирала от потери крови.

И все равно женская сущность ей нравилась больше, чем мужская.

Адриана Кермит, посланник бургомистра Хью Уилбера, спрыгнула с коня прямо в лужу, которую не заметила в темноте, и с силой забарабанила в запертые ворота постоялого двора. Если бы не дождь, который превратил дорогу в непролазную грязь и спутал все ее планы, она бы еще до сумерек добралась до Глостера, заночевала бы в объятиях какого-нибудь местного красавца на пуховой перине в его доме, а с утра продолжила бы путь до деревеньки Флетбери, являвшейся конечной ее целью. Что ни говори, а комфорт при ее работе она любила. Но теперь выбирать не приходилось.

Скрипнула дверь и недовольный голос зычно гаркнул с порога:

— Кого принесла нелегкая в сей час?

— Посланник бургомистра, — крикнула в ответ Адриана, стараясь как можно сильнее понизить голос, чтобы он больше походил на мужской.

— Бумага на сей счет имеется?

— Имеется. Как же без этого?

Адриана стянула кожаную перчатку с руки и полезла за пазуху, чтобы извлечь сложенный вчетверо лист бумаги с гербовой королевской печатью. В той бумаге было прописано, что она, Адриана Кермит, является борцом с любой нечистью, которая может завестись в их спокойном королевстве, будь то оборотни, вампиры или ведьмы, и ей следует оказывать всякое и всяческое содействие. Она редко извлекала королевский приказ на свет божий, только тогда, когда требовали, как, например, сейчас. Не злоупотребляла своим особым статусом. Как за гостиницы так и за хорошую кухню платила исправно из заработанного за честно выполненную работу. Но уж если вдруг потребовали предъявить королевский приказ, то тогда будьте любезны обеспечить ее всем необходимым и обслужить по высшему разряду за государственный счет.