Константин Ларенцев - Одно Целое

– В порядке, в порядке, не переживай. Сорвало немного башню у Серёжи, перенервничал, бывает. Главное никто серьёзно не пострадал, остальное фигня. Неисправима только смерть, остальное решаемо.

– Наверно, вы правы.

– Прав. Я за свою жизнь столько насмотрелся всего и на войне, и без войны, что можешь мне поверить: всё исправимо кроме смерти. Всё хорошо будет. – Он подмигнул мне, я ответил полуулыбкой, на сей раз она у меня получилась.

Вдаваться в подробности о случившемся я не стал, дело всё-таки внутрисемейное, и лезть в него особо не стоит, если ты не из семьи. Такие дела сами по себе как-то решаются или не решаются, но всё равно остаются внутри определённого круга людей. Развивать тему «исправимого и неисправимого» я тоже не стал. У всех своё мнение. Одной истины не существует. В разные моменты жизни ты приходишь, то к одним выводам, то к другим. Каждый из этих выводов зависит от целой кучи дополнительных факторов, определяющихся событиями твоей жизни и твоей реакцией на эти события. Различные ситуации могут изменить человека, его отношение к происходящему. Могут убить в нём того, кем он привык быть, каким привыкли видеть его окружающие. Иногда очень хочется убить в себе что-то, переродиться обновлённым, улучшенным, но зачастую – это просто невозможно. Справиться можно, а можно и не справиться. Ведь бывает же такое: знаешь, как будет правильно, но всё равно делаешь неправильно. Потом можешь пожалеть, а можешь запустить какую-то новую реакцию и волну, которая повлечёт за собой целый умопомрачительный круговорот, что скажешь что-то типа «ух, ты!» или «ничего себе!», или «повезло!».

Лифт остановился на нашем этаже, двери открылись, показался коридор. Мой взгляд сразу устремился в сторону номера. Дверь была настежь распахнута, и я снова ощутил дикое беспокойство. Я бросился вперёд, Дольский устремился за мной. Возле входа на полу сидели Лена с Тамарой, глаза у них были заплаканные, Сержа видно не было.

– Что случилось? С вами всё в порядке? Где Серж? – выпалил я градом вопросов.

– Он убежал по лестнице куда-то, мы пытались его остановить, но он не слушал, оттолкнул Лену и выскочил, – попыталась объяснить Тамара.

– Куда он побежал? Вверх? Вниз? – продолжил расспрос Дольский.

– Не знаю точно, вроде вниз, но я не уверена, – Тамара вопросительно и взволнованно смотрела на меня.

– Это Александр Владимирович Дольский, начальник службы безопасности. С отцом Сержа всё в порядке, он ранен, но не критично, все живы, – попытался донести информацию я.

– Я – Лена, это Тамара, – Лена начала приходить в себя, – по звуку шагов Серж вниз побежал. Он вроде успокоился, но потом опять что-то произошло. Как угорелый выскочил.

– Очень приятно девушки, жаль, что знакомство при таких обстоятельствах, – учтивость этого сурового на вид вояки несколько удивила меня, – он вооружён?

– Нет, пистолет здесь в комоде, патроны в тумбочке возле кровати, – Лена начала вставать с пола, Тамара помогала ей, придерживая за руку.

Дольский выдвинул ящик комода, взял пистолет, потом в несколько шагов пересёк номер и забрал патроны. После чего достал рацию:

– Третий, седьмой, к парковке, пятый к крыше. Жаворонок ушёл. Жаворонок чист. Приём.

– Третий принял, пятый принял, седьмой принял, – донеслось из рации ответное шипение.

– Девочки, вы молодцы, побудьте здесь, Костя останься с ними. Всё будет в порядке, ситуация под контролем, – сказав это, он выскочил из номера и побежал вниз по лестнице.

Мы остались втроём, закрыли дверь и сели на диван, рассказали друг другу всё, что нам было известно.

– Ничего себе вечер выдался, – резюмировала Лена.

– Что же будет теперь? Бедный Серж, только бы он глупостей не натворил, – взволнованно произнесла Тамара.

– Теперь самое главное, чтоб его нашли вовремя, и он хотя бы узнал, что не убил никого, – я достал из кармана сигареты, положил их на стол и начал искать взглядом пепельницу.

– Да, как потом будет он со всем этим уживаться уже другой вопрос, сейчас нужно безумие остановить, – Лена достала зажигалку, взяла из пачки сигарету.

Мы сидели молча, пытаясь осознать, что произошло, свыкнуться с этим. Ждать единственное, что нам оставалось, и, судя по всему, ждать было недолго, не покидало ощущение, что всё разрешится в ближайшие часы, а может и минуты.

Шаги стихли, звуки смолки, слышались лишь пролетающие мысли. Картину дополнял мелкий дождь, серая пасмурность которого была само собой разумеющейся иллюстрацией происходящего. Вспышки объединяющего безумия сближали действующих лиц в этом абсурдном скоростном водовороте событий. Тамара и Лена задремали на диване, я сидел молча, разглядывая всё вокруг с каким-то своеобразным ощущением. Оно не было страшным и уже не было волнительным. Видимо, произошла некая адаптация и привычка. Впереди в ожидании маячила перевёрнутая страница, другая глава, чистый лист бумаги в книге судеб каждого из нас.