Виктория Мальцева - Опиум. Вечность после

Лурдес показывает другое фото, где мужчина выглядит уже намного старше, он носит очки и от висков и дальше к затылку у него частично седые волосы. Он улыбается широченной улыбкой и указывает пальцем на нечто, чего не видно в кадре.

– Эту фотку я сняла примерно два года назад, до того, как родители уехали в Израиль. Рожать.

– Рожать? Сколько им лет?

– Матери было сорок девять. Отцу пятьдесят. Сейчас – на два года старше.

Мои глаза округляются, а Лурдес закатывает свои:

– Дааа! Я отношусь к этому точно так же. Мать, блин, на сносях на старости лет! Я чуть сама не ошалела, когда узнала!

Я рассматриваю фотографию внимательнее и вдруг узнаю на ней знакомое лицо – не раз его встречала в журналах и на телевидении.

– Твой отец известная личность?

– Что-то вроде. Эй, красавчик! Можешь уделить мне минуточку? – машет официанту, профессионально «щуря глазки».

Лурдес заказывает себе ещё чашку кофе.

– Ещё по кофе?

– Нет, мне хватит.

– Давай с коньячком!

– А здесь и такое есть?

– Здесь, как и везде, только кофе, а коньячок у меня с собой!

Вынимает из своей студенческой брезентовой сумки крохотную бутылочку:

– Одна ложечка, а вкус с обычного в момент меняется на волшебный!

Я отвечаю улыбкой на изображающее неземное наслаждение лицо моей новой подруги и соглашаюсь на кофе с коньяком. Правда вливала его Лурдес совсем не по ложечке, а от души.

– Ну, так вот, никто кроме меня не догадывался об их «сюрпризе»!

– А ты как узнала?

– Не поверишь, случайно. Говорила с матерью по скайпу и вдруг поняла, что уже несколько месяцев не видела её в полный рост. Звонит и только лицо в экран вставляет. Если кто и ходит, то только папа. Но он, типа, смертельно болен.

– Почему «типа»?

– Да потому что больным он не выглядел, а вот мать располнела. Я сразу просекла: она в положении!

– И как, не ошиблась?

– Нет. Отец хоть и носил всю жизнь мамочку на руках, но не нудел ей в ухо, что пора уже фруктового салатика поесть. Он как это произнёс, я сразу их заподозрила! Мать зашипела на него, а поздно – я догадливая. Он просто не знал, что я в эфире, вот и прокололся. В общем, пришлось собирать делегацию и ехать выводить их на чистую воду.

– Слушай, у тебя прямо не семья, а мексиканский сериал!

– Нееет, – тянет. – Ни разу не сериал, скорее драматическая love story со счастливым концом. У родителей только, правда. А у нас… – вздыхает, – всё плохо. Ну вот скажи, какой смысл Соньке жить с Антоном, если она его не любит? А я ну вот прямо сохну! Как в мексиканском сериале, блин!

Лурдес подливает себе коньяка в кофе.

– А Антон кого любит?

– Ну, слушай… – кривится, недовольная вопросом, – он думает, что Софи – его звезда, но это полный бред.

– Почему?

– Ну, видишь ли, Бог парует людей по некоторым ключевым моментам. И вот Сонька с Антоном, они не пара, понимаешь? Софи – одухотворённо-возвышенная мадам, ей нужна драма, если любить, то какую-нибудь придурковато-калеченную личность, типа Эштона! А Антон, он такой прямой и понятный, конкретный и брутальный… в общем, Сонька никогда его не полюбит. Да и он рано или поздно упрётся в её идейность, и она точно начнёт его раздражать. И что важно: когда мне было шестнадцать, Антон меня поцеловал! Они тогда с Соней не встречались ещё, но она ему нравилась.

– И что потом? После поцелуя?

– Позвонил на другой день и извинился, сказал, что был в невменяемом состоянии. Это правда – он был пьян: у Лёхи на вечеринках они вечно в хлам напивались, но сейчас брат уже без пяти минут женатый человек и трезвенник. Так вот, главная моя мысль – Антон в ту ночь, однозначно меня хотел. Причём ооочень хотел, понимаешь, о чём я?

– Да, – признаюсь.

– Ну и вот: счастье было почти в кармане, но… – изображает страдание, – малолетство меня подкачало! Антоша не решился, оправдав своё бегство отговоркой «вовремя опомнился».

– А Лёха это кто?

– Это мой самый старший брат.

– Господи, сколько их у тебя?

– Тааак… ну смотри: моя мама изменила своему первому мужу с моим папой. Но до этого у неё уже был Лёха. Пока они были вместе, мой папа изменил моей маме со случайной девицей (ну, он говорит, что не изменял, мама от него отказалась, и он с горя начал искать, с кем бы ему семью замутить), и родился Эштон – мой второй брат. А у мамы с её первым мужем родилась Сонька. То есть Лёха и Сонька полностью родные, а со мной у них только мама общая. А с Эштоном – только папа. Поняла?

– С трудом.

– Ну вот. Потом папа начал умирать, и мама поехала его лечить, они снова спелись и она, наконец, решилась выйти за него замуж, и почти сразу родилась распрекрасная я! – рисует нимб над своей головой.