Наталья Аверкиева - Разреши себя любить

– Потому что это очень унизительно и мерзко. Да и ты все отлично знал, только выгораживал его постоянно. Я пыталась все эти годы что-то сделать. Ходила к психологам, думала, что что-то не так во мне, что-то придумывала, старалась… Любовь проходит, Дэн. Такое бывает. Просто у Тиля она прошла быстрее…

Я качнул головой.

Мы несколько минут сидели молча.

– Что ты молчишь? – спросила тихо.

– Слова подбираю, – буркнул я, глядя перед собой.

– Какие?

– Цензурные.

– Ааа, – протянула.

И снова наступила тишина.

Минут через пять она заторможено повернулась ко мне и жалобно попросила:

– Поможешь мне переехать? Там пригород, воздуха больше, парк через дорогу, квартира, правда, меньше…

Я еще раз обвел взглядом малюсенькую кухню.

– Тут пока будешь жить. Даже нет, не тут. Тут страшно и небезопасно для тебя и детей. Я найду для вас нормальное жилье.

– Дэн…

– Не спорь со мной, пожалуйста. Неужели ты думаешь, что я позволю своим племянникам жить в нищете после того, как сам из нее с таким трудом выбрался? Только, Мари, дай мне слово, что не уедешь никуда, не сбежишь и позволишь мне общаться с вами?

Она вздохнула.

– Я не возьму у тебя денег.

Я накрыл ее руки своими и улыбнулся:

– И не надо. Просто позволь мне заботиться о тебе. Ты мне все-таки не чужая. Ты мать моих… – Я запнулся, думая, как бы сказать. Потом меня осенило: – Ты мать моих мальчишек.

Она закусила губу, борясь со слезами. Фыркнула недовольно, отвернулась.

– Я сейчас в таком хреновом положении, что даже не могу тебе отказать.

Я, не выпуская ее ладони, обогнул маленький стол и опустился перед ней на корточки.

– Знаешь, вот теперь у тебя действительно все будет хорошо. Я вернулся, Мари. Я больше никому не позволю тебя обижать.

Неожиданно ее лицо исказилось, крупные капли потекли по щекам, закапали на грудь, майку. Она разревелась, сжавшись в комок и уткнувшись в ладони. А я гладил ее одной рукой и улыбался. Все будет хорошо, Мари. Обещаю.

Домой я попал только под утро, злой, уставший и голодный. Всю дорогу я думал о случившемся, пытался найти оправдание брату, просчитывал варианты его поступков. Ничего у меня не сходилось. Блокируя кредитку Мари, Тиль должен был понимать, что оставляет ее без средств к существованию. Зная брата, я мог дать руку на отсечение и даже готов был подраться с кем-нибудь, доказывая, что он никогда бы так не поступил. Тем более с Мари. Мари для него была святой, он пылинки с нее сдувал, да он с ума сходил, если не мог до нее дозвониться дольше десяти минут. У него на уме и на языке всегда была только Мари. А еще Мари сказала, что Тиль сам отказался от проведения экспертизы, мол, он и так все видит и знает. Хорошо-хорошо, если допустить, что Тиль реально сомневался в своем отцовстве, то почему отказался от ДНК-экспертизы – ведь тогда это снимало все вопросы? Я был уверен на миллион процентов, что Тиль отлично знает, чьи это дети. Просто тут что-то не так…

Сьюзен встретила меня сонной и мятой. Он мурлыкала и жмурилась, целуя меня, гладила по груди, фырчала, как кошка, прижимаясь всем телом.

– Я очень хочу есть, – устало признался я.

Она блаженно ткнулась носом мне в шею, чмокнула в кадык и отправилась на кухню.

– Я ждала тебя пораньше, – грела она мясо с овощами в микроволновке. – Сок будешь? Выжать?

Я кивнул и уселся в кресло, доставая сигарету.

– Дэн, – скривилась она игриво. – Не кури здесь…

– Вытяжку включи посильнее, – велел я.

– Иди на террасу. Я там накрою.

Я с трудом переместил свою задницу в кресло на террасе. Улыбнулся – Сью действительно ждала: на столе стояли фужеры и вино, фрукты, сыр нарезан кусочками. Сью поставила передо мной тарелку с едой.

– Хоть бы позвонил, – села она на подлокотник и обняла меня.

– Да я не думал, что настолько задержусь… – Отрезал от отбивной кусочек и с удовольствием отправил его в рот. – Заехал к ребятам… А там… Ты знаешь, что Мари ушла от Тиля?

– Конечно, – щекотала она мне шею коготком. – Их отношения давно дали трещину.

– Давно? Ты знала?

– Ну да, – тянула томно. – Когда мы только начали с тобой жить, она спросила, нет ли у меня хорошего психотерапевта. Я спросила, что случилось. Ты же знаешь, из нее слова лишнего не вытянешь, а тут она неожиданно разревелась, сказала, что у нее больше нет сил бороться за семью, Тиль какой-то невменяемый, они постоянно ссорятся, ей кажется, что Тиль ее ненавидит, потому что всё, что она делает – плохо. Я дала ей телефон Ларри, моего друга, он семейный психолог. – Я кивал, работая челюстями. Даже не думал, что настолько проголодался. – Потом Мари как-то обронила, что их развод – это дело времени, а через некоторое время выяснилось, что она беременна. Помнишь, у нас ремонт был, мы пару недель жили у них? Ты тогда свалил куда-то, а я стала свидетелем их ссоры. Тиль прессанул ее очень сильно и жестко. Он задирался, задирался, словно повод искал, Мари отмахнулась, мол, глупости все это, и тут его понесло. Скажи ты мне такое, я бы ни на секунду не задержалась в твоем доме. Мари попыталась сгладить конфликт, ей было неловко передо мной, но Тиль прям в раж вошел. Я думала, он ее ударит. А в обед ее забрали в больницу с угрозой. Кстати, ты тогда еще звонил, а я сказала, что мы в больницу едем, помнишь?