Сергей Skolorussov: Кукушка на суку. Акт второй

«Угу, – мысленно прокомментировал я, – актриса из погорелого театра. И на самом деле из «погорелого». Да, уж, не смешно».

– Хорошо, извините. Но где должны были происходить эти ваши съёмки?

Сухарецкая не вытерпела и забрала телефон:

– Алё, девушка. Вот дьявол, опять отвалилась связь. Алё! Слышите меня?

– Я вас внимательно слушаю.

– Мы не знаем точного места назначения. Об этом знал только водитель. Но он погиб. Тем не менее, мне известно, что съёмки должны проходить на плато Устюрт, в долине каменных красных шаров и в котловине Жыгылган. Чёрт, связи нет!

Она передала айфон мне.

– Аккумулятор сел, – констатировал я и язвительно уставился на свою партнёршу по съёмкам: – Ещё бы! Она весь полёт не отрывалась от экрана. Вот что за болезнь: круглые сутки пялиться в монитор?! Болезнь блондинок и прыщавых пацанов.

Виола неожиданно громко парировала, брызгая слюной мне в лицо:

– А твой телефон где? Я-то хоть и разряженный, но всё же догадалась из машины прихватить. А некоторые слишком умные кинозвёзды даже на такое не способны. Умник!

– И что толку, что ты его прихватила? Теперь таскай по этой каменной пустыне. А я налегке пойду. Красотка!

– Всё, брейк! – Сухарецкая развела нас руками. – А то сейчас вцепитесь друг в друга. Лучше давайте решим, что нам делать дальше. Есть хоть какие-то мысли по этому поводу?

Да, на вид всё просто и очевидно, но вопрос, всё же, не из разряда досужих. Первые мысли по этому поводу высказала Виола:

– Я думаю, что нам надо ждать.

Я вновь взорвался:

– Чего ждать? Когда твой папочка прилетит в розовом, украшенном стразами вертолёте? Блонди!

– Да хотя бы и так! – «обожаемая» мной партнёрша тоже не сдерживала себя, по крайней мере в громкости голоса. – А, может, служба спасения определит наше место по звонку. Дебил!

– Ага! Они уже сейчас сориентировали всю спутниковую группировку мира на это место, кучей столпились у мониторов и восхищаются твоим гламурным видом и красотой! Помаши им в ответ своими фальшивыми ресницами!

– Ша! – Марина вновь сделала характерное для рефери по боксу движение рук. – Разойдитесь по углам! Ты что предлагаешь? – ткнула она пальцем в мою грудь.

– У нас нет пищи. А сколько придётся ждать – неизвестно. Судя по слабым следам этой партизанской тропы контрабандистов, здесь мало кто ездит. Возможно, Саня и был тем единственным сумасшедшим водилой, который накатал эту колею, – указал я на слабые следы степной дороги. – Но пища – это полбеды. Полная беда придёт тогда, когда в ближайшие три часа нас не спасут. Днём мы сгорим на солнце, а ночью замёрзнем. Это сегодня утром мы погрелись рядом с горящей машиной. А завтра? И на чём мы будем спать? Стоя как лошади? Земля ночью станет ледяной.

Марина молча кивала головой. Виола уставилась куда-то в горизонт и, как мне показалось, слушала космическую музыку, передаваемую ей лично по межгалактическому каналу связи. Никто не перебивал, поэтому я продолжил излагать реальную правду нашего будущего бытия:

– И самое страшное – это отсутствие воды. Уже к обеду мы вкусим все прелести, в кавычках, наслаждения умирающего от жажды человека. Это страшное состояние. Как медицинский работник я уверенно могу констатировать – наши мучения будут жуткими. Описать симптомы умирающего от жажды?

– Не надо. Ещё что-то?

– Да вроде – нет. Я достаточно аргументировал свою позицию.

– Угу, угу, – Сухарецкая сделала шаг в сторону, заломила руки за спину и развернулась к нам лицом: – Обе позиции имеют под собой достаточно крепкое основание. Но одно исключает другое. Поэтому, когда выяснится, что мы приняли неверное решение, воплей с вашей стороны не избежать. Предлагаю, чтобы не допускать будущих эксцессов, проголосовать. Это серьёзное решение. Оно касается нашего здоровья, а, возможно, и жизни. Согласны? – мы дружно кивнули, – Голосуем: кто за то, чтобы вернуться к шоссе?

Я вытянул руку и не отпускал её, всё время задирая выше и выше.

– А кто за то, чтобы ждать помощи на месте?

Виола, видя, что Марина не проголосовала вместе со мной, аккуратненько приподняла свою холёную ручку и язвительно уставилась на меня, скорчив противную гримасу. Но Сухарецкая не выказала женскую солидарность. Вернее, не выказала её так, как ожидала Виола.

– Трудно принимать чью-то сторону. Сложный выбор. Я предлагаю остаться и ждать, – гламурная партнёрша сложила ручки на груди и смотрела на меня торжествующим взглядом, явно выражавшим вопрос-посыл: «Что, съел?». – Но ждать только до двух часов дня. Если никто не появится к этому времени, возвращаться к шоссе, – она указала на выщербленную в каменистой степи колею.