Сергей Skolorussov - Метаморфоза мифа

«Когда ты родился, ты плакал, а мир улыбался. Проживи жизнь так, чтобы, умирая, ты улыбался, а мир плакал».

Народная мудрость аборигенов Америки

Алчность и альтруизм хоть и начинаются с одной буквы – суть антагонисты. Бартон Траубе не находил себе места. Что себе позволяют эти торговцы? Как можно так открыто, не стесняясь, цинично продавать с молотка краденное? Ни чести, ни совести. Правильно сказал император Веспасиан: «Деньги не пахнут». Они не пахнут! Они воняют зловонным сладким смрадом наживы. Для этих торгашей из всемирно известного аукциона алчность заменяет честь и совесть. Прошло уже два дня, как ему указали на дверь, а внутри продолжало клокотать измученное чувство несправедливости, обиды и унижения. Ему, старейшему профессору Инсбрукского университета, последнему отпрыску по материнской линии знаменитого княжеского рода, отказали в доверии. Мол, он ошибся, это не та шкатулка, а похожая. Бартон был уже взрослым, когда последний раз держал в своих руках именно эту шкатулку. Он не мог ошибиться! Таких шкатулок больше в мире нет. И не может быть! Дед рассказывал, что это реликвия их семьи князей Гагариных-Стародубских, ведущих своё начало от седьмого сына Всеволода Большое гнездо и далее вглубь веков от самого Рюрика. Шкатулка являлась замечательным произведением древнерусского искусства. Она была изготовлена из кости мамонта, инкрустированной золотом и сияющими тёмно-синими сапфирами. Костяные боковые пластины шкатулки древний мастер превратил в удивительное кружево, насыщенное сказочными образами мифических существ. Свод выпуклой крышки украшала золотая корона, стилизованная под «шапку Мономаха» – древний символ великокняжеской власти. Как такое можно перепутать? Просто удивительно, что эту шкатулку и другие ценности удалось вывезти из пылающей в революционном пожаре России, когда семья деда эмигрировала в Австрию. Поэтому, увидев в случайно попавшемся на глаза каталоге аукциона знакомую до боли вещь, он тут же примчался в Лондон. Ему было обидно, что подаренную далёкой родине предков шкатулку, теперь продают с молотка. И кто продаёт? Музей или частное лицо? Хотелось непременно выяснить всю подноготную этой продажи. Как? Зачем? Для чего? Семь дней аукционисты мурыжили его обещаниями разобраться. А два дня назад дали однозначный ответ: продавец «аноним», но шкатулка имеет вполне легальную историю, а он, профессор Траубе, просто обознался. На дальнейшие требования Бартона ответ был ещё короче: обращайтесь в полицию. Через три дня состоится сам аукцион, но профессор не знал, как заблокировать продажу фамильного раритета. Обратиться в лондонскую полицию? Что толку? У него на руках нет реальных доказательств. Коллекцию из 123 предметов антиквариата дед перед смертью завещал передать в Музейный фонд СССР. В 1975 году родители исполнили его волю. Бартон был в то время студентом и очень сожалел, что из семьи ушли все значимые фамильные ценности. А через 11 лет, когда он уже переехал по работе в Инсбрук, родительский дом в пригороде Вены сгорел дотла, вместе со всеми архивами и документами на это дарение. Сейчас он остался единственным потомком князей Гагариных. Поэтому его слова подтвердить больше некому. Хотя уже, будучи в Лондоне, он вспомнил, что у него осталась старая семейная фотография, где на заднем плане, на секретере стоит именно эта шкатулка. Билеты были куплены на вечер. Если он найдёт фотографию, то обязательно обратится в Интерпол Австрии. Пусть архивы деда сгорели, но документы, связанные с передачей коллекции, должны остаться в России. За прошедшие годы он вспоминал о завещании деда только с сожалением. У него не было желания бередить прошлое и прослеживать судьбу семейных раритетов. Но появление в каталоге аукциона шкатулки всё перевернуло. Траубе горел желанием узнать судьбу каждого предмета из коллекции, переданной в СССР.

В дверь номера тихонько постучали:

– Your order, sir. 1 1 Ваш заказ, сэр. (англ. здесь и далее переводы автора)

– I didn’t order anything. 2 2 Я ничего не заказывал.

– Sorry, sir, I'm just doing my job. 3 3 Извините, сэр, я просто выполняю свою работу.

Профессор открыл дверь. За ней стоял одетый в униформу отеля человек. Он улыбался двумя рядами выбеленных зубов.

– I didn’t order anything, – растерянно повторил Траубе.

– Ты не заказывал, зато тебя заказывали.