Ада Грин - Нарисованные люди

– Я сделала копию, – сглотнув ком застрявший в горле, она вытянула из отдела свернутый вчетверо бумажный лист и медленно начала его разворачивать. Как только показалось лицо рыжеволосой жертвы, стоящий позади Илья шумно выругался и потер лицо ладонью, а после приблизился в два шага к Марии Евгеньевне и положил ладонь ей на плечо. Мама Князевой испугалась больше от этого жеста, нежели от того, что ждало её впереди.

– Что там? Что там, девочка? – побледневшая вмиг женщина ухватилась за угол деревянного стола, прижимая к нему скатерть и, как только Яна распрямила копию фотографии, положив ее прямо перед матерью, обратила свой взор на лист бумаги с изображением Дианы. – О, милая… Моя дорогая… доченька…

Князева подхватила бумагу, и долгие секунды не сводила с изображения немигающего взгляда. Громкие всхлипы сорвались с женских губ, когда Мария поднесла образ дочери к лицу и приложила свой лоб к фотографии измученной пытками Дианы. Яна едва сдерживала острое покалывание в носу, плотно сжимая губы, лишь бы не разрыдаться прямо здесь. Пряча свое лицо за бумагой женщина дала волю эмоциям, рыдания разнеслись по всей квартире, а бумага пропиталась влагой. Сложно было представить, что переживает мать, когда у нее отнимают ребенка. Ребенка, который был всей жизнью, был неотъемлемой его частью. Даже на кухне в квартире располагались фотографии Дианы. Две из них стояли на подоконнике в забавных и милых рамках, на одном снимке девушка глядела прямо в камеру. Ее густые, пышные кудри словно впитали в себя солнечный свет, а открытая и добрая улыбка заражала оптимизмом. Этот образ так сильно отличался от того, что можно было увидеть на последнем снимке Князевой. Где не осталось ни капли от оптимизма и улыбки, видна только боль и злость тех, кто ее держит. Окровавленный шарф стягивает шею неестественно туго, а от светлого пальто остались лишь воспоминания – грязное, где-то изорванное оно почти не скрывает обезображенное ранами и синяками тело. Старые буро-синие гематомы ютятся на стройном теле с новыми ярко-фиолетовыми. Какую боль пережила девушка сложно представить простому обывателю. А видеть все это родной матери – не приснится и в кошмаре.

Прошли немногим больше пяти минут, прежде чем Мария Евгеньевна отвернулась к Илье, тот присел на колени перед женщиной и обнял ее, крепко, по-настоящему. Князева-старшая стерла влагу с лица той рукой, что обнимала парня и, наконец, повернулась к рассказчице с едва натянутой улыбкой.

– Продолжай, – положив бумажную копию снимка перед собой, так чтобы следы от соленых материнских слез высохли, женщина вновь обратила свое внимание на гостью.

– Я… сразу узнала ее. К нам несколько раз приходили оперативники, показывали ее фото, спрашивали, смотрели камеры, но ничего не нашли. А тут я нахожу ее фотографию, спустя почти месяц после пропажи. Я испугалась. Решила, что игры в следователей не для меня, и выполнила задачу, которую на меня возложили. Отдала Новицкому конверт на следующий же день, как только пришла на работу, – последние предложения Яна протараторила, сказывалось волнение и стеснения за свой не очень этичный поступок. Хотя и ее можно было понять.

– Но сделала копию, – прокомментировал Илья, поднимаясь с колен во весь свой рост и присаживаясь уже на подоконник. Ковалёва взглянула на него, что было в его глазах? Осуждение?

– Да, сделала, на самый крайний случай, – тем же вечером она сделала копию на принтере-сканере, отданном ей в начале года Вероникой. Конечно, копия сделанная таким «варварским» путем сильно отставала от оригинала по качеству, но и этого было достаточно. Внешность узнаваема, а следы на коже различимы. – Новицкий испугался, когда я отдала ему снимок. Он задрожал, начал спрашивать меня, рассказывала ли я кому-то. Я попыталась убедить его пойти в полицию, но он боялся, что те, кто похитил Диану, могут узнать о том, как просочилась информация. Что пострадаю и я, и весь его бизнес, потому что огласка ему точно не нужна. Как я поняла, он почти уверен в причастности к похищению его конкурентов. Он так резко отреагировал на мой вопрос об этом, что я удостоверилась в своем предположении. Он кого-то боится.

Мария Евгеньевна лишь вновь всмотрелась в фото-копию и ничего не говорила, а вот Илья запустил пальцы в волосы и легко потянул за корни, издавая протяжный звук.

– Или он просто хочет это замять. Я тебя умоляю, взрослый мужик боится кого-то? Как он вообще тогда бизнес ведет? – упираясь кулаками в собственные бока сокрытые синей футболкой, парень испытующе уставился на девушку.