Владимир Великий - Между адом и раем

Клерк медленно плюхнулся на стул, стоявший возле двери, и закрыл глаза. Обвести начальника вокруг пальца ему не удалось. Ложь не только усугубила его шаткое положение в составе редакции, но и лишила его сил. Он тяжело вздохнул и схватился за сердце. Его колени, руки слегка дрожали. Необычное поведение подчиненного не на шутку испугало Родионова. Он некоторое время наблюдал за ним, надеялся, что отойдет. Затем, как ошалелый, кинулся в коридор, потом в бухгалтерию. К его счастью, Ниночка, молоденькая женщина оказалась на рабочем месте. Свои обязанности она исполняла через пень колоду. И на этот раз она сидела за книгой. Больше всех Потехиной нравились романы о любви. Испуганное лицо шефа ее несколько озадачило, но не испугало. Она отложила книгу, слегка поерзала задницей на стуле и уставилась на лысого мужчину. Он тотчас же схватил ее за руку и взмолился:

─ Ниночка, дорогая моя… Помоги нашему Стрельцу, он, как мне кажется, вот-вот коньки отбросит… Я в этой медицине абсолютно никакого понятия не имею…

Несколько пухлая особа резко освободила руку и, сделав серьезное выражение лица, прытью побежала в кабинет главного редактора. Вошла и тут же с облегчением вздохнула. Стрелец, так за глаза прозывали Анатолия Стрельникова, сидел на стуле и пальцами рук барабанил по своим коленям. Лицо его было измученным, заросшим. Под глазами мешки. Она неспеша подошла к коллеге и, положив руку на его плечо, очень спокойно произнесла:

─ Толя, я вижу, что ты устал после командировки. Может тебе надо отдохнуть…

Затем она с надеждой посмотрела на шефа. Родионов еле слышно прошевелил губами:

─ Да, я не против этого… Командировка у товарища Стрельникова была очень напряженной… ─ Стиснув зубы, он горделиво уселся за свой письменный стол. Петухова тут же вышла вон.

На какое-то время в кабинете наступила тишина. Начальник что-то писал в тетради, его подчиненный сидел на стуле, словно истукан и молчал. Раздумывал. Затем он неспеша приподнялся и внимательно посмотрел на лысого. Он прекрасно понимал, что такой разгон для него был неспроста. На деле это означало, что сейчас, притом незамедлительно, надо было во что бы то ни стало заткнуть какую-то дыру…

Слегка покачиваясь, Стрельников привстал, взялся за спинку стула, и еле слышно произнес:

─ Евгений Петрович… У нас прорехи? Требуется моя помощь, притом срочная… Я правильно понял?

Родионов на вопрос не ответил. Он вышел из-стола, подошел к окну и, приоткрыв шторку, посмотрел вдаль. В самом конце улицы Ленина, возле Дома пионеров кучковались ветераны войны и труда. Затем посмотрел на свои часы. Времени было в обрез. Он вновь присел и из небольшой стопки бумаг вытащил пригласительный билет и программу представления. Спецкор с облегчением вздохнул. На какое-то мгновение ему удалось замолить свой грех. Он кисло улыбнулся, подошел к начальнику и, взяв из его рук бумаги, направился к выходу. До открытия встречи с ветеранами войны и труда оставалось десять минут. В этот вечер грешник многое передумал. Он знал повадки своего шефа. Родионов был очень злопамятным. Ошибки подчиненных, особенно, их безынициативность, плешивый не переносил. Проходило время и он, выждав удобный момент, тут же вонзал в спину клерка нож. Нож был не только острый, но и очень ядовитый. «Черт с авторучкой», так за глаза прозывали сотрудники редакции своего начальника, никогда не давал им зеленый свет для карьеры. Наоборот, он делал всевозможные подножки, иногда в прямом смысле над ними издевался…

Стрельникова, который слегка кимарил, неожиданно толкнули в плечо. Он вздрогнул и открыл глаза. Перед ним стоял пожилой мужчина в форме железнодорожника. Старик улыбнулся и, слегка поиграв компостером, строго произнес:

─ Молодой человек, а билетик у Вас есть? ─ Затем покрутил головой по сторонам, продолжил. ─ Небось не успел взять… Ведь дело молодое, всякое бывает…

На едкую реплику контролера пассажир ничего не ответил. Он слегка потянулся, открыл саквояж. Из небольшого карманчика вынул служебное удостоверение. Седовласый наклонился, затем почему-то сильно шмыгнул носом и тут же перешел в другое купе.

Стрельников посмотрел на часы. Прошло почти тридцать минут. Он все еще не определился, как вести себя с Дарьей, что ей сказать. Он встал и вышел в тамбур. В отдельном небольшом помещении перед входной дверью на корточках сидела тройка парней и о чем-то громко разговаривала. У одного из них в руках была бутылка водки, ее остатки слегка бултыхались при движении поезда. Пьяных, особенно, подростков, бывший детдомовец ненавидел, даже побаивался. Толпы молодых людей, подогретых сивухой, нередко горланили по Исилькулю или Называевску. Они ломали торговые киоски или переворачивали урны для мусора. Были случаи и поножовщины.