Милена Миллинткевич - Басурманин. Крылья каарганов

– Ты хочешь моей погибели. Я знаю.

– Да. Хочу.

Голос Суюмы дрогнул. Она ещё крепче прижала к себе кувшин.

– Когда хан Дамир привез тебя в становище, я поняла кто ты, хоть и минуло не одно лето с тех пор, как мы встретились в Хорезме. Ни на кого он не смотрел с таким теплом во взоре. В глазах Дамира вспыхивал огонь, когда он думал, что ты этого не видишь. Даже на мою красавицу Агын так не смотрел… – Суюма запнулась. – Она должна была стать куатан-хан 23 23 Куатан-хан – жена, старшая женщина в семье. , а Дамир… он отдал её табунщикам на расправу.

– Дамир не был жесток с теми, кто ему предан, – Мара отвернулась и отошла вглубь комнаты. – Явуз-хан учил его ценить верность, надёжность и отвагу, чтить духов, быть достойным рода. Но, когда в становище обосновалась Агын, то потребовала, чтобы её, будущую куатан-хан, чтили наравне с духами. Тихая и скромная, она стала мстительной и жестокой. Это обернулось для Дамира карой за то, что он её спас. Не успеет мой сын пригнать полонян, а она уже прознала, сколько там мастеровых, в каких летах мальчики для продажи Тай Чу и где в анбарах 24 24 Анбар – у степняков сарай для скота и хозяйственной утвари. прячут девиц. Агын злилась, когда Дамир брал одну из них в шатёр. Кричала, что не потерпит рядом с ханом нарсугур 25 25 Нарсугур – наложница. . А наутро… В дальнем ли анбаре или в шатре на окраине становища, мы находили пленниц с перерезанным горлом. Агын погубила их всех. Разве не так? Я спрашивала тебя, а ты твердила, мол, она всю ночь спала и в том, что случилось с рабынями, её вины нет. Но от меня вам правды не укрыть. Мне было ведомо, что Агын добавляла в питьё пленниц сонные травы, а когда те засыпали, расправлялась с ними. И ладно бы только девицы. Она питала злобу даже к княжичу русичей…

– Княжне, – перебила её Суюма. Горькая ухмылка тронула сухие губы.

Мара повернулась.

– Что? О чём ты говоришь?

– О рязанской княжне, Магрура. Я знаю, что Дамир пленил знатную девицу. Едва не потерял! Но ты её выходила. И с той поры твой сын Агын в шатёр не призывал. Променял дочь хана на княжескую дочь.

Суюма больше не сдерживалась. Она почти кричала, приближаясь всё ближе и ближе.

– Агын желала погубить княжича много раз, – твердила Мара.

– Очень желала, но не смогла. А твой сын… – Суюма подавилась навернувшимися слезами и прокричала ей в лицо. – Дамир не раздумывая, расправился со своей куатан.

– Агын превратила жизнь моего сына в пытку. Она сделала его жестоким.

Мара остановилась посреди комнаты и прижалась спиной к столбу. Суюма стояла прямо перед ней. В глазах полыхал огонь ненависти. С силой сжимая в руках кувшин, она разглядывала Мару. Её губы кривились злобной ухмылкой и подрагивали. Но пламя как вспыхнуло в глазах, так и погасло. Суюма отвернулась и направилась к выходу. У самых дверей она остановилась.

– То, что случилось с Агын давно прошло. Следы укрыло песком. Ветер унёс в степь стоны и мольбы. Моей Агын больше нет! Твой сын погубил её. Он заслужил участь, что ему уготована.

– О чём ты говоришь? – голос Мары дрогнул. – Где Дамир?

– Этого я не скажу. И что с ним станет тоже. Но ты… – Суюма повернулась и посмотрела Маре в глаза. – Магрура! Моя ненависть к тебе велика. И не только оттого, что сделал Дамир.

– За что ещё ты ненавидишь меня? – не понимая, Мара удивлённо смотрела на Суюму.

– Джамбулат… – вскинув голову, чуть слышно произнесла она. – Он так лютовал, когда Каракюрт-хан отказался ему тебя отдать. Брат гонялся за ним по степи, пока не поймал. Грозил убить всех, если твой отец не скажет, где спрятал дочь. Но Каракюрт-хан отказался говорить с ним и тогда Джамбулат на его глазах вырезал весь народ, а потом расправился и с ним. Лишь вернувшись в Хорезм, он понял, что тебя увёз Явуз-хан. Брат бросился за вами, дошёл до запретного леса и дальше до чёрного озера. Но когда вернулся и сказал, что ты погибла в огне, горе его было велико. Долго он ещё ходил как тень, виня себя в гибели той, что ему так дорога. Я видела, как он любил тебя.

Горький ком встал в горле у Мары. День побоища на чёрном озере замелькал у неё перед глазами так, будто это случилось только что. Крики, стоны, бушующее пламя. Под саблей Джамбулата пал каждый, кто оказался на пути. Храбрые и отважные воины, старики, женщины, дети. Он сжёг и уничтожил всё, до чего смог добраться…

– Мой брат жесток ко всем и всегда, – не обращая на нее внимания, продолжала говорить Суюма. – Лишь меня любил, со мной становился иным. Я помыслить не смела, что он может кого-то так любить. Думала, за столько лет брат позабыл тебя, и оттого послала ему весть. Я желала вернуться домой, Магрура. А его любовь вспыхнула вновь. Он стал одержим желанием тебя заполучить и приказал Тамача сделать так, чтобы все думали, будто ты сгинула в огне. Дамир видел сгоревший шатёр. Он полагает, ты погибла. Горе твоего сына было столь велико, что на миг я позабыла о желании мстить.