Джулия Тард - Наш грешный сентябрь

– Так значит, Хасан не преувеличил, – шумно выдохнула женщина, качая головой. – Ты и впрямь редкий цветок. Хозяин прибудет домой к вечеру. Так что у тебя есть пара часов, чтобы принять душ и привести себя в порядок.

– Что? Это что произойдёт уже сегодня? – тяжелым колоколом прозвучало над Евой, будто её вот-вот собираются отпеть.

– Хозяин всегда берёт себе женщину после возвращения. Так что не думаю, что тебя ждёт исключение, – закрыла она паспорт, но вместо того чтобы отдать, убрала себе в карман. – Пойдём, покажу твою комнату.

Ева шла за Иман, будто самая настоящая заключённая. И не нужно было наручников, решеток или тюремной робы. Внутренняя обрёчённость с лихвой компенсировала внешний антураж.

И это притом, что роскошные хоромы в восточном стиле напоминали дворец арабского шейха.

Арки вместо дверей, вытянутые окна, мрамор и плитка с витиеватыми узорами. А ещё много зелени и больше всего именно суданских и египетских роз. Растения в этом месте были единственным, что источало жизнь.

Ведь даже здешние люди казались Еве не более чем заведёнными игрушками. Очень дорогими и качественными, но всё равно, не более чем простыми, бездушными куклами.

– Вот, – остановилась домоправительница около тёмных, деревянных дверей. – Помойся как следует. Одежды по размеру для тебя нет. Да и хозяину куда больше нравится, когда есть свободный доступ к телу. Бельё тоже не меняй. Придёшь к нему в чём приехала. Понятно?

Замечание по белью смутили Еву, но вопросов задавать она всё равно не стала. И так понятно, что ничего вразумительного не получит. Да и захочет ли? И так понятно, что есть вещи, о которых лучше не знать.

– Поняла.

– Вот и хорошо.

Избавившись от одежды, Ева встала под душ, подставляя распахнутые губы под тёплые струи. Всего за один день на её голову свалилось столько всего, что она начала даже самой себе казаться безумно пьяной.

Ещё утром её осматривал гинеколог, а уже через несколько часов, если не меньше, состоится собственно то, ради чего её сюда и привезли.

Каким именно будет её первый секс? Этот вопрос не шел у Евы из головы.

Всё что касалось физической близостью, напоминала ей настоящую пытку. Мерзость, грязь, мужские хрипы, сдавленные стоны, её тело, перепачканное в сперму, и во главе всего – бесконечное отвращение к самой себе.

Мотнув головой, отгоняя от себя эти мысли, она выключила воду и потянулась за упакованным станком, начиная избавлять тело от лишних волос.

В какой-то момент у неё в голове промелькнул вопрос, почему её оставили здесь одну с наточенным лезвием. Но тут же вспомнила о том, что никто ведь не тянул её сюда силком. С момента побега прошло вот уже четыре недели, а она всё равно воспринимает себя заложницей Аббаса.

Этот мужчина настолько сильно проник ей под кожу, поселив там страх, что от него уже нельзя было избавиться.

Слишком глубоко он пустил корни. Слишком сильно разросся на поверхности. И теперь Еве всё чаще и чаще приходилось собирать его горькие плоды.

Как и сказала ламаре Иман, в шкафу практически не было вещей. На трепеле висел короткий, атласный халатик, в котором Ева тотчас утонула. Так что единственной вещью, которая пришлась ей хоть немного впору, стала кружевная, чёрная комбинация.

Красивые кружева обрамляли треугольное декольте, превращаясь в мягкие рукава. От чего создавалось ощущение очень откровенного платья, а уж никак не одежды для сна.

– На вот, поешь немного, – испугала её Иман, входя в комнату с подносом, на котором лежало немного сладостей и заварник с чаем.

От такой неожиданности, Ева практически подпрыгнула на негнущихся ногах, но что-то похожее на улыбку на губах женщины, заставило её немного расслабиться.

– Спасибо.

Было чертовски некомфортно находиться при чужом человеке в такой откровенной одежде, но выбирать особо не приходилось. Тем более что женщина снова проявила заботу, которой она так сильно сейчас жаждала.

– Послушай меня внимательно девочка, – было видно, что слова даются ей с трудом. Ламаре Иман смотрела на Еву, очень стараясь не напугать, но, по всей видимости, то, что она должна была произнести, априори не могло не напугать. – Будешь противиться, будет только больнее. Разозлишь Саида, не дашь ему, чего он хочет, и закончишь день в конюшне. Он всё равно возьмёт своё. Хочешь ты этого или нет. Другой вопрос: где после этого окажешься ты?

Рассыпчатое печенье застряло у Евы в горле, начиная душить. Все с кем она хоть немного говорила, утверждали только одно – ей просто попользуются. Развернут, будто фантик от конфетки, а затем выкинут.