Андрей Ромм - Черно-белый сад

Сразу же после переезда Катерина попала в передрягу. Так она про себя называла это – «передрягой». Не «трагедией» (что такое трагедия, Катерина знала хорошо), не «геморроем», потому что не любила режущих слух слов, не «неприятностью», поскольку масштабы были покрупнее, а именно «передрягой». Передряга – это когда из огня да в полымя, когда, пытаясь решить одну проблему, получаешь другую, покрупнее. Передряга – это когда, кроме себя, винить некого.

Зарабатывать деньги Катерина начала рано, в девятом классе. Работала по принципу «куда возьмут»: носилась савраской по Москве в качестве курьера, раздавала листовки, занималась обзвонами, была Снегурочкой у соседа Геннадия Петровича, отставного актера больших и малых театров. Геннадий Петрович держал, как он выражался, «семейную антрепризу». Сам он исполнял главные роли, его супруга обеспечивала музыкальное сопровождение на аккордеоне и губной гармошке, сын был шофером, грузчиком и актером второго плана, а жена сына играла женщин и детей. Брал Геннадий Петрович недорого, заказчиков не подводил, поэтому работал много, преимущественно на детских праздниках. Новый год был у семейной антрепризы самой урожайной порой, той самой неделей, точнее – двумя неделями, которые кормили целый год. Когда забеременевшая невестка «подвела» труппу, Геннадий Петрович предложил Катерине ее заменить. На роль Снегурочки высокая голубоглазая блондинка Катерина подходила идеально. Актерских талантов она в себе не обнаружила, но «на подхвате» у ведущего все представление Геннадия Петровича сработала хорошо. И заработала тоже хорошо, было что вспомнить. Тетка, правда, ворчала: «Пост, а ты кривляешься в компании придурков», но Катерина давно научилась пропускать ее ворчание мимо ушей.

Поступив в художественный институт, Катерина стала работать больше. Расходы у студентки совсем не те, что у школьницы, стипендия была небольшой, а на тетку рассчитывать не стоило, несмотря на то что деньги у нее водились. У тетки все было четко разграничено, вплоть до полок в холодильнике. Это твое, а то – мое и попробуй только посягнуть. Она всю жизнь неплохо зарабатывала: что-то «обламывалось», как она выражалась, сверх зарплаты в больнице, что-то приходило с надомных уколов, а что-то – с «добрых дел». «Добрыми делами» тетка называла посредничество в разного рода медицинских услугах. Она всю жизнь проработала в одной и той же многопрофильной больнице, знала всех (и ее все знали) и могла устроить все, что угодно, начиная от аборта на позднем сроке и заканчивая освобождением от армии. Врачи, с которыми она вела «левые» дела, ценили тетку за пунктуальность и молчаливость. Все, что ей было известно, тетка хранила в себе, ни с кем не делилась. Да и как ей было делиться, если она никогда ни с кем не дружила?

Катерине очень понравилось работать на промоакциях. Из-за модельной внешности ей доставались лучшие, самые «хлебные» предложения, начиная от рекламы парфюмерной продукции и заканчивая работой на выставках. Сеть парфюмерных магазинов «Пальмира-престиж» предлагала Катерине постоянную работу, но она отказалась, потому что такую работу совмещать с учебой было невозможно, а учеба стояла у Катерины на первом месте. По двум причинам. Во-первых, ей очень нравилось рисовать. Она рисовала всю жизнь, сколько себя помнила, рисовала всем, что попадалось под руку, и не видела себя в какой-нибудь иной профессии. Во-вторых, не имевшей высшего образования маме очень хотелось, чтобы Катерина его получила.

– Диплом вуза – это совсем другие перспективы, – часто повторяла она с ноткой горечи в голосе.

– Перспективы! – хмыкала тетка. – У нас некоторые санитарки побольше докторов заколачивают!

«Заколачивать» Катерине не хотелось. Ей хотелось заниматься любимым делом и иметь большие перспективы.

События, предшествовавшие разъезду с теткой, надолго выбили Катерину из привычной колеи. Вернуться к жизни ей помогла работа. Когда тебе не на кого надеяться, когда у тебя закончились последние деньги, то выходов два: помирать с голоду или сделать над собой усилие и пойти работать. Но с работой стало хуже. Подурневшую, поникшую, осунувшуюся Катерину на промоакции больше не брали. «Поглядитесь в зеркало! – грубо сказали ей в одном агентстве. – Вам же только на Хэллоуине выступать!» В сущности, сказали правду: на роль живого мертвеца или оголодавшего вампира Катерина подходила идеально. Правильные черты лица, заострившись, стали карикатурно-зловещими, круги под глазами просвечивали сквозь тональный крем, как их ни замазывай, волосы поредели, потеряли шелковистость, превратились в какую-то паклю. Катерина с горя попробовала подстричься коротко, но вышло еще хуже – узница концлагеря, да и только. С такой внешностью брали только в курьеры и на раздачу листовок. Не самые «хлебные» работы, если честно.