Ромили Бернард: Найди меня

Где он сейчас? Удивленная, я прислоняюсь к окну, ожидая, что он прыгнет на меня, как в фильмах ужасов. Я придвигаюсь еще на дюйм ближе и вижу его тень, поворачивающую за угол.

Что он делает? Вокруг ничего нет, кроме — задняя дверь! Я поворачиваюсь на пятках, мне становится тяжело дышать. Мы закрыли ее?

Я хватаю руку Лили и тяну ее через холл, уклоняясь от шестерней йоги Брен и пенни-лоуферов Тода. Я еле вижу ее, но в темноте мы двигаемся довольно быстро. Мы хороши в этом. У нас есть опыт.

Просто не слишком много.

Карсон проходит мимо высоких окон до того, как мы достигаем конца зала. Он делает последние шаги под желтый свет крыльца, и к тому моменту я стою на кухонной плитке. Я забуксовала, и Лили врезалась в меня. Ни единого звука, кроме нашего дыхания: слишком громкого и очень испуганного.

Снаружи Карсон прижимает одну руку в перчатке к окну, прикрывая рукой глаза, чтобы заглянуть внутрь, и я приглушенно вздыхаю.

Он не сможет ничего увидеть. Он не знает, что мы здесь. Мой мозг повторяет это, но тело ползет ближе к стене.

Рука Карсона двигается к ручке двери. Металлический замок щелкает. Он проверяет его, и замок выдерживает. Слава Богу.

Я оседаю с облегчением, пока не слышу его смех. Низкий и леденящий, он звучит из глубины, темноты внутри него.

Лили лепечет:

— Ты уверена, что он ищет только папу?

— Да.

Нет.

Она делает невозможно маленький выдох, животный звук, и я боюсь, что он услышал его. Он не мог. Я знаю , не мог. Но когда Карсон напрягается, когда его голова запрокидывается и глубоко посаженые глаза сползают в почерневшие впадины, я обвиваю одну руку вокруг тонкого плеча сестры.

Я прижимаю ее ближе и ближе к себе, до тех пор, пока наши кости едва ли не соприкасаются через кожу. Мы стоим в темноте и видим его улыбку.

ГЛАВА 2

— Вик, офицеры полиции должны быть хорошими.

«Уверена, что так оно и есть» , — подумала я. И родители рядом, когда ты в них нуждаешься, и учителя о тебе заботятся, и однажды к тебе приедет принц. Но Лили знает все эти сказки, и я не говорю ни слова. Моя сестра дрожит в тусклом свете. Еще немного, и она разлетится на осколки.

— Ну да, обычно они такие, — говорю я.

Но этот — нет . Непроизнесенные слова повисают между нами, остановленные вспышками света.

Мы стоим в кухне Брен еще долго после того, как Карсон ушел. Тени вокруг нас стекают вниз по стенам. В своей панике я не понимаю, как мы были близки к провалу.

— Почему он был здесь, Вик?

— Я уже говорила. — Я тру глаза до тех пор, пока в них не начинают мелькать разноцветные звездочки. — Он искал отца.

— Но папы здесь нет.

Да, точно, так где же он? Он должен знать о моих незаконных занятиях. От таких мыслей что-то сжимается в груди. Я не отвечаю Лили. Я могу. У меня уже есть готовое оправдание для такого случая.

Вообще, у меня их несколько.

Рассмотрим топ-3 вещей, без которых моя жизнь не жизнь: Карсон здесь, потому что наш отец в бегах, и Карсон думает, что мы помогаем ему оставаться в бегах. Карсон здесь, потому что наш отец в бегах, и сейчас мы его единственная связь с отцом. Карсон здесь, потому что ищет любые ниточки, которые он может распутать.

Это все очень ничтожные оправдания, но я не могу откинуть ни одно из них, потому что внутри меня есть маленькое тянущее чувство, пожирающее мои внутренности. Очень маленькое, но зубастое и когтистое.

Лили стоит скованно, как будто то, что ест меня, ест и ее. И когда она поворачивается ко мне, я убеждаюсь в этом. В ее глазах застывшее обвинение.

— Он может узнать. Ты должна прекратить компьютерные взломы.

— Он не знает, и я никому не причинила вреда. — Лили смотрит на меня, и я закатываю глаза. Я отказываюсь чувствовать себя виноватой по этой причине. Колючий узел, завязывающийся в моем горле — это не сожаление. Стягивающееся нутро — это не беспокойство.

Это злость.

— Я не обидела никого, кто этого не заслуживал, — поправилась я.

И я почти уверена, что это правда. Нет, я уверена , что это правда. Я запустила онлайн-расследования. Моя специализация — мужские измены. Да, это хакерство, но я не взламываю сервера и не распускаю вирусы.

И да, конечно, я делаю это за деньги. Я беру плату за вторжение в конфиденциальную зону какого-то парня и смотрю его банковские документы или файлы электронной почты. Потому что мы с Лили нуждаемся в деньгах, а эти женщины — мои клиентки — нуждаются в ответах. Я даю им уверенность, что они знают, кого любят. Убеждаюсь, что никто не заканчивает, как моя мать. Каждая клиентка умоляет меня о помощи, благодарит меня, когда я завершаю работу. Я говорила «Всегда пожалуйста» так много раз, что эти слова уже горчат.