Алла Боголепова - Тень ласточки

В груди привычно заныло. Быстро же человек привыкает к печали, ведь Васеньки-то не стало всего месяц назад.

«Что ты несешь-то, – мысленно одернула себя Анна. – Какое “не стало”! Ну, бросил тебя человек, но ведь жив-здоров, сволочь».

Вообще-то Васеньку звали Кирилл, но уж больно он походил на большого красивого кота – и повадками, и тем неизбывным нахальством, с каким принимал ее заботу и любовь. По кошачьим меркам Васенька находился в самом расцвете: сорок лет, из жены только мама, что поставила на службу сыночке всю родню – близкую и дальнюю.

«Училка-провинциалка-перестарок, то есть, простите, Анна… А вас родители Нюрой звали, да?.. Не невестка мечты, уж будем откровенны, мы все с вами взрослые люди. Но Кирилл мальчик тонкий, ему нужна понимающая женщина, а вы вроде бы…»

Вообще-то мальчик к сорока годам отрастил живот и то, что нечуткая Аннина подруга Лера называла «ряха – в три дня не объедешь». Но он был милый, теплый, даже, пожалуй, добрый, и когда Анна гладила его по спине, блаженно жмурился.

– На кой он тебе сдался, – изумлялась Лера, а однажды прислала картинку с толстым котярой и подписью «Я же тебе как сын, бесполезный жирный сын».

– Что за дом без кота, – отшутилась Анна.

Картинка была обидная, но и подруга единственная, такими не разбрасываются.

Когда Васенька приехал с вещами, Анна обрадовалась.

– Страстей и не надо, видала я ваши страсти, – сказала она тогда Лере.

– А чего надо, – взбесилась Лера, – кормить эту тушу и наглаживать? Так сильно замуж охота?

Замуж Анне было не просто охота. Замуж превратилось в цель: супруг, дети хотя бы двое, пироги по выходным и «ниссан-кашкай» – просто название нравилось. Это стало для Анны картинкой счастья, нарисованной еще в детстве, под крики постоянно пьяной матери. Просто чтобы имелся дом, и чтобы в доме все было хорошо. И ничего больше.

Васенька в эту картинку вписался идеально, даже с мамой и вещами – игровой приставкой, рабочим ноутбуком и парой маек размера XXL.

– Ну что, старушка, – подмигнул он, выгружая пожитки, – будем вместе карантинить.

– Будем, – кивнула Анна.

Она живо перетащила свой рабочий ноутбук на кухню: «Васенька весь день работает, а у меня всего-то несколько учеников по скайпу да переводы, их и вовсе хоть в ванной можно делать».

Дом наполнился Васенькой, пирогами, счастьем. На целых две недели. Да и то, это оказался личный рекорд Васенькиной мамы – столько времени пребывать с ним в ссоре.

– Карантинили-карантинили да не выкарантинировали, – пошутил Васенька, собирая пожитки обратно. – Что-то, Нюра, у нас не клеится. И хорошо, что мы это поняли сейчас. Все-таки карантин штука полезная. А то бы ведь кто знает, чо как.

«Я знаю, – молча заорала Анна. – Мы бы поженились, родили детей, купили в ипотеку квартиру, если бы мне удалось отбить тебя у мамы! А теперь ты останешься с ней, и только смерть разлучит вас, и не факт, между прочим, что ее, учитывая твой вес!»

Но вслух ничего не сказала. Не ее это стиль – вываливать все, что на душе.

Минут через двадцать сборов Васенька насторожился:

– Тебе пофиг что ли?

Анна пожала плечами. Хотелось плакать, кричать, швырять вещи и быстренько вбить в его башку чувство вины, но что-то удерживало. Всю жизнь удерживало, не только с Васенькой.

Анна никогда не выясняла отношения и, если они рвались, а рвались они часто, на самом деле вообще всегда, задирала подбородок и одну бровь, замолкала и старалась глядеть иронично. Хорошо бы, конечно, добавить во взгляд жалостливое презрение, но все силы уходили на иронию и на то, чтобы не хватать за руки, не упрашивать и не упрекать.

– Вольному воля, – из последних сил выдохнула она Васеньке. – Пропуск оформить не забудь. Хотя зачем тебе. Скажешь просто, что к ма-а-а-ме.

– Ты какая-то ненормальная, – ответил он и сильно ускорился со сбором вещей.

Потом она сидела на кухне и разговаривала с Лерой по скайпу.

– Жалко дурака, – говорила небрежно.

– Себя пожалей, – кричала Лера. Она жарила котлеты, проверяла уроки у старшего, отдирала от себя младшую и ругалась с мужем. – Господи, я чокнусь с этим карантином, они же все время жрут!

– Все время? – вежливо спрашивала Анна.

– Постоянно! А чего еще делать-то взаперти. Себя, говорю, пожалей, тридцатник уже, сколько тебе еще надо мудаков, чтобы взяться за ум?

Взяться за ум с точки зрения Леры означало выйти замуж за того, кто хочет жениться, и наутро после свадьбы начинать сожалеть об отданных ему лучших годах. Лера считала, так устроена жизнь, и еще тебе покупают шубу. Самое забавное, что муж Леры считал так же, и семья у них получилась крепкая и даже счастливая.