Алла Боголепова - Белая Богиня

Страх, невольное восхищение, желание заслужить его одобрение и чувство безопасности, когда он рядом. Обида. Короткие вспышки ненависти. Весь этот тугой клубок взаимоисключающих эмоций мучил Анну до тех пор, пока Дина не сказала: «Да ты относишься к нему как к отцу». И еще сказала: «Но он тебе не отец. И он тебе никогда не причинит вред, по крайней мере, пока у него будет выбор».

Дина говорила сквозь зубы, словно признавала за врагом что-то хорошее. И ко всем Анниным чувствам добавилось еще одно – доверие. Она доверяла Джону, несмотря ни на что. Даже на то, что не знала его настоящего имени.

– Значит, это не родственнички, – заметила Дина. – И значит, дело не в доме.

– А может, они согласились не претендовать для отвода глаз. А сами хотят накопать на меня компромат, пойти в суд, забрать «Ласточку», а меня – в тюрягу!

Джон вскинул руки в примирительном жесте.

– Анна, я абсолютно уверен, это никак не связано с наследованием дома. «Ласточка» – твоя, и это факт, который лишь осталось закрепить юридически. Кстати, ты можешь ездить туда на совершенно законных основаниях.

– Я могу там жить?

– Можешь, если хочешь, никто тебя не выгонит. Но это же развалины.

– Зе живет, – возразила Анна, уже много десятилетий. – У него там теплая и сухая комната, нормально все.

Она и сама не знала, зачем упрямилась. Очевидно же, что жить в полуразрушенном особняке без электричества и воды, с прохудившейся крышей, выбитыми окнами и ветром, гуляющим по коридорам, невозможно. Чтобы чувствовать себя нормально в таких условиях, нужно быть сумасшедшим.

Собственно, Зе, старый мажордом, такой и есть – граница между прошлым и настоящим в его голове стерлась то ли от старости, то ли от потрясений. Он носил воду из колодца, грелся у дымящего камина и экономил свечные огарки в заплывших воском тяжелых шандалах. Он жил в своем личном Средневековье, а когда Анна попыталась вытащить его в городскую квартиру, сопротивлялся, словно дикий кот.

Она навещала их каждую неделю – старика и дом. И всякий раз, шагая по заросшей подъездной аллее, вспоминала слова Леандру: «Сохрани его, не продавай».

Но пять миллионов евро, которые предлагали за «Ласточку», огромные деньги. О продаже Анна думала с тоской и обреченностью, понимая, что отремонтировать и содержать поместье не сможет.

«Да и зачем такой домина мне? Кто в нем будет жить? Мне за тридцать, семьи нет, детей тоже, нет даже собаки»…

Эти печальные мысли, удивительное дело, уступали место другим, стоило Анне оказаться в запущенном саду «Ласточки». Например, что будет трудно добиться именно того земляничного оттенка, который выбрал для своего дома первый Оливейра. Или что несколько мраморных балясин парадной лестницы нуждаются в замене – всего несколько, потому что мрамор для них везли с каменоломни в Вила Висоза, а кто не знает, что там лучший мрамор в Португалии.

– …они в любом случае ничего бы не добились. Анна наследница, оспорить это невозможно. И, Дина…

Джон говорил негромко и, кажется, впервые назвал Дину по имени, а та не огрызнулась.

– Плохо дело, да? – голос у Анны дрогнул. – «Ласточка» тут действительно ни при чем. Все дело в алмазах?

Это была вторая часть ее португальского наследства: ангольские камни на десятки миллионов евро. «Кровавые алмазы», пропавшие тридцать лет назад. Кровавые и в прямом, и в переносном смысле.

– Анна, твой отец заплатил за них жизнью. Ты имеешь право на эти камни, ты их заслужила. К тому же мы не знаем, кто владел ими до тебя.

– Так может, владелец и объявился, а, Джон? Может такое быть?

Джон кивнул неохотно.

– И когда он придет забрать свое, что я ему скажу? – Анна почти кричала. – Ведь камней-то у меня нет! И я понятия не имею, где их искать! За целое лето мы не продвинулись ни на шаг. Мы вообще об этом не думали!

– Да это все звучало как бред, – неуверенно возразила Дина. – Увлекательный, даже веселый, но бред. Вы серьезно думали, что мы возьмем и найдем алмазы, пропавшие столько лет назад?

Джон сидел с непроницаемым лицом.

– Ну, что бы мы там ни думали, – Анна встала из-за стола и подчеркнуто аккуратно свернула салфетку, – придется их найти. Я не хочу, чтобы меня грохнули из-за алмазов, которые я в руках не держала, ясно?

Она взглянула на Дину, на Джона, в надежде, что они поднимут ее на смех: мол, да кто тебя будет убивать, что ты несешь, это же не голливудский блокбастер…

Но они молчали. И Анне стало по-настоящему страшно.