Екатерина Бакулина - О бывшем наемнике и взрослой женщине

Словно огнем обожгло.

Он стоял между колонн у выхода на террасу, и вечернее солнце светило ему в спину. Но я все равно видела, как он смотрел не меня. Кивнул, словно говоря: «пойдем со мной». И вышел.

Нет…

Если я побегу за ним – это заметят.

Если не побегу… никогда себе не прощу. Это вдруг стало так отчетливо. Скоро он уедет в Альденаер, в столицу, и кто знает, сведет ли нас снова судьба. Все эти годы я не могла Итана забыть, думала о нем. Я все представляла, что встречу его снова и… Я не знала, что будет потом. Я была замужем. А теперь… Я думала, он тоже давно женат, все кончено окончательно. Но он даже не пытался. Ему хватило одного раза? Или военная карьера отнимала все свободное время? Стремительная карьера.

Я поднялась на ноги.

– Куда ты? – Недина напряглась. – Сядь.

– Немного подышать воздухом, – сказала я. – У меня что-то голова разболелась.

Я пойду. И мне плевать, что подумают и что скажут. Раньше всегда было плевать. И теперь тоже. Важно другое.

У меня так безумно колотилось сердце.

Вечерний ветерок пахнул в лицо морской солью и спелыми апельсинами.

Итан ждал в саду, чуть за углом, подальше от посторонних глаз.

Ждал меня.

Разглядывал меня, едва заметно ухмыляясь, оценивающе.

Я постарела за эти годы?

– Тебе не идет черный, Джу, – сказал он. – Шафрановый куда лучше.

Я… я хотела обидеться. Как смеет он говорить, что мне не идет, что я не красива сейчас? Любая женщина обидится на такое. Но шафрановое платье… он ведь помнит? Мое любимое, мне шили его еще в доме отца. Я была в этом платье, когда мы с Итаном встретились в первый раз. Оно действительно было бесподобно. И я в нем.

– Ты для этого меня позвал?

Он покачал головой.

– За вечер шесть человек подошли и намекнули, что вдова Сатоцци не сводит с меня глаз, – чуть кривовато усмехнулся… улыбка у него стала совсем чужой, злой, колючей. – Я хотел не замечать этого, но потом магистрат дружески похлопал меня по плечу, сказал: «Да иди уже, трахни ее, она вся течет. Говорят, горячая штучка».

Мне хватило буквально мгновения, чтобы подскочить к нему и залепить пощечину. Со всей дури, до ломоты в плече, до отбитых пальцев. Он не попытался остановить меня или защититься, хотя мог бы, несомненно. Но он позволил ударить и тут же, схватив за плечи, развернул, прижав меня к стене.

– Как ты смеешь?! – выдохнула я.

Ухмылка Итана стала шире, он был вполне доволен собой. Красный след от моей ладони на его щеке.

– И, правда, горячая, – его дыхание на моем лбу. – Не остыла за столько лет жизни с этим мороженым ублюдком.

– Не смей! Альдаро любил меня!

Я готова была ненавидеть Итана сейчас, действительно страшно ненавидеть за все, за эти слова, за то, что я столько лет думала о нем, а он при встрече – вот так, грязно, с первых же слов. Но его близость сводила меня с ума, и ноги подкашивались. Сложно желать кого-то и ненавидеть одновременно.

– Любил? Я не понимаю такую любовь, – его ноздри гневно подрагивали, словно и не было этих лет, словно Альдаро еще жив и я… словно еще не поздно что-то изменить. – Я не понимаю, как можно любить женщину… – его голос чуть сел, став хриплым, – любить и спокойно стоять у окна, глядя, как ее хотят изнасиловать и убить прямо у твоих дверей. Это больше, чем трусость.

Сквозь зубы. И ярость в его глазах. Ярость, которую он всеми силами пытался задавить. Столько лет… Непостижимо.

– Тану… ты все еще ревнуешь?

Он зажмурился, почти отпустил меня. Наверно, сейчас, если бы хотела, я могла бы вырваться из его рук. Но нет, ревность – это не совсем то.

– Я рад, что он сдох, – сказал Итан тихо.

И все. Я так ждала продолжения, даже дыхание затаила. Что-то вроде: «теперь ты снова будешь моей». Но нет. Он не сказал. Не хотел. Я бы тоже не хотела на его месте, не смогла бы простить.

Не уверена, что сама хотела этого. Обжечься второй раз? Нет. Точно не хотела.

– Отпусти, – сказала я.

Хватит. Не стоит ворошить прошлое. Мы расстались шестнадцать лет назад, не рассчитывая встретиться.

И были женаты четыре года. Этого достаточно, чтобы понять – мы слишком разные, и вместе у нас ничего не может быть. Не выйдет.

Он втянул носом воздух, словно собираясь…

– Отпустить? – спросил так скептически, почти с сарказмом. – Ты действительно хочешь, чтобы я тебя отпустил? И что будешь делать?

Я дернулась. Хотелось ударить его снова. Слишком однозначный намек. Я не гулящая девка, чтобы со мной так!

Но отпускать он не думал, только еще теснее прижал к стене.