Елена Климентова - Сны о будущем

Снова быстрая перемотка сна назад.

…Опять желтый кабриолет мчится по пустой извилистой дороге. Солнце сверкает в морской воде, пахнет соснами и предчувствием счастья. Легкий кремовый шарф, завязанный на шее женщины, сидящей за рулем в чем-то очень открытом и обтягивающем бардового цвета, развевается на ветру. Женщина поправляет солнцезащитные очки, от движения руки шарф соскальзывает с ее шеи, ветер приподнимает его, затем резко бросает вниз, кончик шарфа затягивает под колесо, женщина даже этого не замечает. Но через мгновение шарф резко дергает ее за шею, скрутившись намертво тугим узлом, рвет голову назад. Ломаются шейные позвонки, но женщина еще по инерции судорожно крутит руль, машину на скорости резко заносит и она врезается в придорожную скалу. Но женщина уже этого не видит, она мертва.

…Неужели все так просто?

Катя открывает глаза. Варианты трагедии на каком-то прибрежном шоссе еще стоят перед ее глазами, но последние два ей явно не нравятся. Умереть, как Айседора Дункан, в расцвете лет, из-за петли на шее ей не хочется. Не хочется и падать на своем желтом кабриолете вниз. Может, пусть лучше та, другая машина, которая ехала за ней, сорвется в море? Нет, страшно и так и этак. И за себя и за неизвестного ей человека. А есть ли другие варианты? Можно ли разорвать цепь этих трагических событий?

Ну, конечно!

Катя снова закрывает глаза и через несколько секунд сквозь темноту начинает брезжить свет. Залитая солнцем комната, огромное зеркало в золоченой раме стоит на отполированном до блеска паркете и в нем отражается молодая женщина в обтягивающем бардовом платье без рукавов. Стройные загорелые ноги, бежевые туфли в цвет загара, темные волосы стянуты на затылке небрежным пучком.

Женщина стоит перед зеркалом и примеряет длинный, светлый полупрозрачный кремовый шарф, накидывая его то на плечи, то на голову, то закручивая вокруг шеи. Последний вариант ей почему-то категорически не нравится, женщина пытается раскрутить шарф – не получается, женщина торопится, случайно делает рывок, петля сильно затягивается вокруг шеи. Ей больно, она прикусывает губу, выдыхает. Затем все-таки раскручивает шарф и в раздражении срывает его с шеи. Нет, он ей больше не нравится. Она бросает шарф на пол и быстро выходит из комнаты, по дороге прихватив с туалетного столика солнцезащитные очки, сумочку и ключи от желтого кабриолета.

Ветер колышет белые занавески и дует под лежащий на паркете кремовый шелковый кусок ткани. Тот, то вздымаясь, то опадая, лениво перекатывается по паркету, напоминая большую недовольную змею. Время останавливается в этой огромной светлой комнате, наполненной драгоценными безделушками и ароматами зеленых роз, расставленных в разноцветных граненых вазах везде – на полу, на столике, на тумбочках у кровати…

– Да. Так, пожалуй, оно лучше.

Катя снова открыла глаза и сладко потянулась. Она обрадовалась, что ей удалось найти верное решение в жизни той, незнакомой ей женщины из ее то ли полусна, то ли полуяви. А дальше пусть она едет спокойно туда, куда торопилась, по этому красивому извилистому морскому шоссе навстречу своему счастью. А счастье ее, несомненно, ждет. Потому что все об этом говорит – и дорога, и красивое платье, и взгляд спокойных серых глаз в отражении зеркала заднего вида, и запах. О, этот сумасшедший запах другой, неведомой ей жизни, который даже сейчас Катю пьянит и сводит с ума.

…Белые толстые подошвы бесстыже-ярких оранжевых кед лениво шлепали по лужам и по смеси из мокрого снега, грязи и реагента, которым заботливые дворники с утра обсыпали все тротуары. Прогноз о сильном снегопаде в Москве озвучивали накануне всего городские телевизионные каналы. И коммунальные службы подготовились к нему так хорошо, что растаявший к обеду снег превратился в грязную соленую массу толщиной сантиметров пять, а то и больше.

Белые толстые подошвы очень скоро стали серыми, а на входе в маленькое кафе успели покрыться черными разводами. Оранжевая, текстильная поверхность кед была забрызгана грязью так сильно, что их хозяйке, видимо, потребуется немало времени, чтобы их отчистить. А, может, даже и придется с ними расстаться – ведь реагенты это такая въедливая зараза! Сколько обуви ей уже пришлось выбросить за долгие годы ее жизни в этом грязном, холодном, равнодушном и вечно куда-то спешащем городе…

– Привет, Мисс Очевидность!

– Привет… А почему очевидность?

– Да по твоим кедам очевидно, что ты прошла немалый путь пешком, вместо того, чтобы взять машину или прыгнуть в маршрутку.