Лика Ви - Твоя жертва

− Пожалуйста, − шепчет она, когда я ослабляю хватку.

Что пожалуйста? Трахнуть тебя? Отодрать тебя, как шлюху, которой ты стала? Какое тут пожалуйста?

Я вскакиваю на ноги и даже отступаю, потому что хочу на нее наброситься, хочу, чтобы она снова была моя, хочу, чтобы она шептала мое имя, задыхаясь, хочу, чтобы она извивалась подо мной без всех этих веревок…

− Умоляю, − шепчет она и кажется всхлипывает.

Умоляет она! Вот не бойся, деточка, тебя уж я точно трахну, да так, что ты на всю жизнь запомнишь!

Я возвращаюсь к кровати, опускаюсь рядом на колени и почти прикасаюсь к ней вновь.

− Отпусти меня, − просит она. – Умоляю, отпусти.

Она снова ерзает на кровати, пытаясь переставить коленки, а я просто подставляю пальцы и она сама натыкается на них, вымазывая влажным соком и тут же затихает.

Не я тебя связывал. Я лишь хотел остаться с тобой наедине, но теперь… Да, теперь, когда ты потекла, как дворовая шлюха, я точно тебя выебу и так ничего и не скажу, потому что это единственное что ты заслужила!

Анна

− Умоляю, отпусти, − прошу я, понимая, что точно сойду с ума, если эта странная пытка продолжится.

Вместо ответа я ощутила его пальцы, бесстыдно ласкающие меня внизу. Я точно сошла с ума, потому что мое тело пылало. Внутри все горело. Я мечтала ощутить его внутри, не этого страшного человека, а Игоря…

− Не надо, − прошу я.

У меня наворачиваются слезы, а сама я с трудом сдерживаю стон.

− Не надо, умоляю, − кое-как говорю я и все же не удерживаю тихий стон, когда он гладит меня пальцами, как-то удивительно ловко, заставляя меня отзываться.

Я могу только пораженно всхлипнуть, а он проникает в меня пальцем, очень медленно, но глубоко, а я сильней сжимаю ноги, сжимаюсь вся внутри и все же сдерживаю стон. От моих попыток что-то сделать внутри только все запылало сильнее.

Второй палец оказался внутри. Я попыталась бороться с собой, с его руками, но он провел другой рукой по моей пояснице.

− Ты у меня, может быть, и хорошая девочка, но я плохой мальчик, хоть и мент, − смеялся Игорь когда-то, гладя меня точно так же. – Привыкай.

У него был грозный голос. Веселый взгляд и очень нежные руки, которым я могла позволить все, которые знали, как заставить меня растаять, но как это может знать кто-то совершенно посторонний?

Он снова внезапно отступил, а потом я ощутила холод. Что-то металлическое скользнуло по бедру.

− Что это? – спросила я, почему-то испугавшись.

Обернулась, а он взял и показал, подняв руку. Он держал в руках небольшой складной нож.

− Зачем? Что ты…

Я даже спросить не успела, ощутив, как металл, коснувшись кожи, натянул веревку и я тут же получила чуть больше свободы. Он резал на мне веревку, а я не знала добрый это знак или нет.

Когда веревок совсем не осталось, я боялась даже дышать, а он снова погладил меня внизу, размазывая тягучую влагу − позорный признак моего возбуждения и жара, а потом снова проник двумя пальцами, схватил за талию и стал насаживать меня на свои пальцы.

Я хотела бы закричать от боли, но кричать хотелось от удовольствия. Каждый такой толчок вызывал во мне нарастающий жар.

Я едва сдерживала собственное наслаждение, когда он отпустил меня. Жухнула молния брюк.

− Не надо, − уже совсем неслышно прошептала я, ненавидя его и мечтая, чтобы это безумное ощущение меня не покидало. Пусть он закинет одну мою ногу на кровать, согнув в колене, а потом войдет в меня, но если он это сделает…

Я даже завершить мысль не успела, а он схватил меня за бедро, закинул его на кровать и резко вогнал в меня член, очень глубоко, заполняя меня всю и заставляя все же вскрикивать от удовольствия, потому что меня пронзил спазм удовольствия, а он выждал лишь миг и, не дав ему утихнуть, начал резко двигаться во мне, сжимая мои бедра.

Я кусала простынь, только чтобы не стонать от наслаждения. Он скользил по моей спине. Обнимал меня, сгребал в сильные объятья и трахал, просто трахал, рыча мне в ухо. От этого рычания во мне все вибрировало. Меня словно током било всю. Я двигалась ему навстречу, выгибала спину и он все же кусал меня едва ощутимо сзади за шею.

− Игорь, − все же простонала я, но так невнятно, что он явно это не услышал. Я и сама сделала все, чтобы он не слышал, чтобы это имя утонуло в моем стоне, в его рычании, в звуках разврата неистового и жаркого.

Он отстранился, схватил меня снова за бедра и ускорился, хотя мне казалось, что быстрее, глубже и резче вбиваться в меня уже невозможно.