Vysheslav Filevsky - Поэмы пылающего ангела. 141—210-й взгляды на изображение лика святой Лузии и касания духа её

© Vysheslav Filevsky, 2019

ISBN 978-5-4496-6986-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Vysheslav Filevsky

Ничего отрицательного… скучная, однообразная книга: только чистая райская любовь, обсасываемая со всех сторон…

Зачем это нужно – а ни зачем. Это чудо святой Лузии, блажь её. Прихожу в церковь, смотрю на изображение святой – и рождаются строки… Никакого сомнения в том, что они принадлежат не мне, а духу святой Лузии. Потому что, если б не пришёл и не посмотрел – ничего не было бы… Причём пришёл именно в этот храм и посмотрел на изображения, которые есть там, а ни где-нибудь… Таким образом я оставляю свидетельство о чуде святой Лузии… А что же это такое? Это не два, не десять стихотворений. Это уже третья книга…

Реклама храму? – Нет. Туда полно народу ходит. Но никто не стоит пред образами святой Лузии и не записывает, сообщаемые строки. Потому что она никому другому ничего не внушает, как кажется. Не вижу…

Чудом является и то, что именно в Бразилии, во граде Белу-Оризонти надо мной истончается духовное небо и я приобщаюсь к бытию ангелов, к сожалению, только на время… Иногда такое восхождение я совершаю сам. А иногда меня как бы берёт за руку святая Лузия и мы возносимся вместе, сквозь своды церкви или по дороге в храм…

Да, я нахожусь в определённых отношениях с духом святой, живущим, как чувствую, в храме её имени в Белу-Оризонти… Он именно там? – Да!.. Во всяком случае, для меня. Потому что вот, у меня дома есть иконка святой Лузии. И общения не происходит, как это обычно и бывает у людей. Ну стоит себе и стоит… Тем более, я уезжал в Россию, очень страдал там. А Лузия навещала меня только два раза – и всё, и хватит, мол, тебе, хоть сдохни…

Конечно, мы все очень разные. Но слышать то, что в России некая особая, высокая духовность, мне странно. Лично меня дух России рубежа ХХ-ХХ1 веков угнетает. Мне хочется писать исключительно об ангелах. А Россия и воспоминания о ней властно тянут на Землю. Это не то, о чём бы хотелось писать. Стражду Неба, рая его…

Отношения со святой? Это возможно? – Да, возможно. Да, отношения. Потому что есть обратная связь. И отношение Лузии ко мне бывает разным… Конечно, у духов движение чувств не происходит с такой скоростью, как у людей, но – происходит… Свидетельствую.

Действия святой Лузии на меня изливаются двояко. Чаще она даёт мне сильный духовный толчок, обозначая основную мысль высказывания. Реже – вводит в сознание стихотворение полностью…

Стихотворения ли то, что я пишу? – Понимаю: не всякий рифмованный текст – стихотворение. В настоящем стихотворении присутствует некая сила – духовное движение, которое передаётся воспринимающему и, как говорят, цепляет его… Эта сила – страсть. Мои же работы по определению бесстрастны, потому что я пишу о небесной любви. И как только такая любовь приобретает оттенок страсти, она сразу же падает на Землю, становится понятной и, будучи выраженной в стихотворении, получает возможность «зацепить» читателя… Может быть, где-то так и получилось. Но я не хотел.

Я не пользуюсь понятием вдохновение. Оно у меня связывается с чем-то, если не откровенно низменным, то явно приземлённым. «В крови горит огонь желанья», «Подъезжая под Ижоры»… Бррр. Такого писать не хочу. Поэтому духовное общение со святой Лузией, сообщение мне стихотворных строк вдохновением называть не хотелось бы.

Мне не нужен читатель? – Получается, да. Потому что стремлюсь только к ангельской любви. У описаний такой любви не может быть потребителя, или я ничего в жизни не понимаю…

Я сумасшедший? – Здесь не поспоришь. Сейчас каждый – врач, всезнайка, грубиян и пророк. Но я сумасшедший тихий, никому не навязывающий своих представлений. Только оставляющий свидетельства в Интернете. Это безвредно, ведь Интернет – тёмный заколдованный лес. Лечить меня – только издеваться и деньги тянуть. Врачам страстного стяжателя из меня не сделать. Они могут искалечить только мозг. Но сердце души, горящее ярым пламенем, погасить уже невозможно. И этот огонь уйдёт в вечность по смерти тела. Я по-настоящему живу во время рождения текстов и молитв, которые этому предшествуют. Когда же голова устаёт и вынужден отдыхать, лежать – это уже не жизнь, а печальное недоразумение…