Дарья Кузнецова - Модус вивенди

– Вернуть утраченную часть души сложно, но ее можно… не знаю, как это назвать. Убить, ампутировать. Просто отказаться от ее существования. Этот человек как будто умирает – но только для тебя. Это больно, но гораздо лучше, чем оставаться привязанным к… подобному. Всего лишь еще одна потеря, – на вопрос Одержимый ответил спокойно, и это несколько меня приободрило, несмотря на жутковатую суть сказанного. – Не грусти, меня пока рано хоронить, – усмехнулся он, погладив меня ладонью по щеке. – Сейчас у меня есть ты, а все это – прошлое. Ведь есть же? – уточнил после короткой паузы, приподнимая мое лицо за подбородок. Неуверенно улыбнувшись, я в ответ коротко кивнула и поцеловала его.

Поцелуй получился долгий, чувственный, но при этом удивительно осторожный. Кажется, мы оба пытались выразить через него что-то, неподвластное словам, и очень хорошо сейчас понимали варов.

А потом в какой-то момент я оказалась сидящей на коленях Ветрова верхом, причем поручиться, что инициатором этой перемены был он, я бы не смогла. Кажется, мысль, что так будет удобнее, посетила обоих одновременно. Юбка бесстыдно задралась, собравшись на талии, но желания что-то исправить не возникло. Не смущали и руки мужчины, гладящие мои бедра и сжимающие ягодицы. Более того, я сама расстегнула на нем рубашку, и от прикосновений к его телу, к горячей гладкой коже, к жестким черным завиткам волос на груди испытала невероятное удовольствие и прилив такого желания, что на мгновение забыла, как дышать.

Игорь прервал поцелуй, хрипло рвано вздохнул, стиснув меня в объятьях. Обнимая его в ответ, я осторожно прихватила губами мочку уха, очертила языком…

– С огнем играешь, – тихо прошептал Одержимый. – Опять будешь говорить, что веду себя неприлично.

– Так это когда будет, – чувствуя очень непривычную и неожиданную уверенность, весело хмыкнула я. А потом вдруг, совершенно осмелев, тихо призналась: – Хочу тебя. Сейчас.

Больше мы не разговаривали. Игорь шумно втянул воздух ноздрями, и через мгновение мы уже вновь целовались – так жадно, будто в последний раз. И сейчас мне было безразлично, где мы находимся и насколько все это неприлично. Я даже не задумалась о том, что мы не дома, что кто-то может зайти сюда, что здесь наверняка есть какие-то охранные системы и кто-то может наблюдать. Пусть их.

Сейчас мне – да и Одержимому, кажется, тоже – это было жизненно необходимо. Желания тела были просто отражениями желаний разума и той самой души, о которой недавно было столько сказано. Хотелось если не выкинуть прошлое из головы, то отодвинуть в дальний угол. Каждой клеточкой тела почувствовать, что здесь и сейчас нас двое, а то, что было, – это просто история, такая же давняя, как первые космические полеты или изобретение колеса.

Нам даже не хватило терпения раздеться. Или силы воли? Ведь для этого надо было прервать поцелуй, оторваться друг от друга, а сейчас мы были не способны на такой поступок. Спущенное с плеч обнажившее грудь платье, до локтей стянутая рубашка с оставшимся на шее завязанным шейным платком, задранная юбка, расстегнутые брюки… только куда и в какой момент делось мое нижнее белье, я не заметила: оно сейчас волновало меня меньше всего. Волновали сильные ладони, придерживающие и направляющие. Нежные и жадные губы, ласкающие кожу. Хриплое рваное дыхание и тихие стоны. Сводящее с ума желание и резкие сильные движения. И наслаждение – яркая вспышка, от которой потемнело в глазах…

– Поверить не могу, что все это произошло и до сих пор происходит на самом деле, – тихо нервно хихикая, пробормотала я, уткнувшись носом в шею мужчины, прижавшись щекой к его плечу и не испытывая никакого желания двигаться с места.

– Что ты ведешь себя настолько неприлично? – со смешком отозвался Игорь, также не спеша шевелиться.

– Боюсь, это уже даже не «неприлично», а откровенно непристойно, – вздохнула я. – А еще боюсь, я даже не раскаиваюсь по этому поводу. Ты совершенно испортил меня за какие-то несколько дней. Не представляю, что будет дальше.

– Это хорошо, я старался, – со смешком сообщил он.

Мы еще некоторое время посидели неподвижно, а потом как-то одновременно зашевелились, пытаясь хоть немного привести себя в порядок. И если у Одержимого особых трудностей с этим не возникло, то я сразу же наткнулась на неразрешимую проблему.