Василий Боярков - Не по совести

Молодой двадцатисемилетний мужчина, он был ростом чуть выше среднего, а разница, существовавшая между ним и супругой, доходила никак не меньше, чем до двадцати пяти сантиметров; широкие плечи, мощный атлетический торс, телосложение, не лишенное физической силы, – все это «говорило» за то неотъемлемое условие, что человек этот не забывает посещать спортивные залы, где, кроме подъема тяжестей, бо́льшее предпочтение отдает занятиям по освоению боевых искусств и рукопашного боя; скуластое, не лишенное привлекательной притягательности лицо (в настоящий момент выделявшееся периодически ходящими желваками) выдавало сотрудника, не лишенного ничего человеческого, а в том числе и всех тех негативных эмоций, которые периодически завладевали его аналитическим разумом, в основном выражавшим неимпульсивные, уравновешенные и благочестивые мысли; здесь же непременно стоит обратить внимание, что в своей обыденной жизни он представлял офицера, достигшего чина капитана полиции, только что получившего свое новое звание и обладавшего характером больше доброжелательным, нежели чем враждебным; привлекательная физиономия его в таких случаях выражала спокойствие и умиротворенность, что легко угадывалось по слегка зауженным серым глазам, излучавшим, кроме всего прочего, умственную активность, непоколебимую решительность и удивительное бесстрашие; другие очертания лицевой части передавали собой следующие характерные признаки – нос, несколько больших размеров, ничуть не умалял мужественности от общего внешнего вида; широкие губы, почти всегда плотно сжатые, выдавали крайнюю сосредоточенность и скрытую властность натуры; ушки выглядели несколько больше обычного и топорщились в стороны, выдавая страстно любящую, но и не исключающую ревности душу; светло-русые волосы во всех случаях укладывались аккуратной и короткой прической, сведенной к правому боку – вот таким, где-то симпатичным, а в чем-то и темпераментным, человеком представлялся отец чудесной малышки, невольно оказавшейся в крайне драматической ситуации.

Возвращаясь к моменту поступления трагического известия, следует указать, что, как и обычно, оперативник находился у себя в кабинете и, встревоженный непонятным предчувствием, ожидал вечернего совещания, где принято предоставлять отчет о проделанной за день работе. В силу занимаемой им должности, он был одет в гражданское одеяние, состоящее из черной футболки и точно таких же, как и у его супруги, «вытертых» джинсов, только, бесспорно, отличавшихся немного большим размером; на ногах у молодого человека были обуты удобные кроссовки черного цвета. Когда к нему поступил тот самый телефонный звонок, сообщавший об ужасной трагедии, произошедшей с его маленькой девочкой, офицер, сразу сообразивший, откуда взялось его тревожное чувство, незамедлительно бросил все дела своей полицейской службы и, едва только успев предупредить напарника о причинах вынужденного отсутствия, бросился в больницу, где сейчас отчаянно боролась за жизнь его шестилетняя дочечка. Обезумевший отец, он добрался на другой конец города сравнительно быстро и словно ветер «влетел» в помещение приемного отделения детской травматологии; а здесь… как раз в тот же самый момент тащили к выходу его молодую и невероятно красивую супругу, просто не помнящую себя от горя; она билась в неуемной истерике и, угрожая дьявольскими проклятиями, пыталась вырваться из цепких объятий охранников, беспрестанно колотя их руками и одновременно пиная ногами; а еще девушка не забывала во всю материться и истошным криком выкрикивать:

– Отпустите, «…мать вашу», «мерзавцы»! Там моя девочка! Она умирает!

Совместными усилиями, наперебой, ответственные сотрудники, собравшиеся вокруг, пытались Азмиру успокоить и вернуть ее к реальной действительности; но она словно бы не понимала, что возле нее происходит, а объятая паническим настроением, выпучив и без того большие глаза, отображала в них «остекленевшее» выражение и, соответственно, ничего не воспринимала нормально; ее же красивейшее лицо трансформировалось до такой степени, будто в нее вселился сам Сатана и придавал ей сейчас свои суровые очертания – это с одной стороны; с другой же, градом по ее побелевшим щекам струились бесконечные слезы, падавшие вниз большими «бриллиантами» и невольно создававшие впечатление, что запас их у этой девушки в настоящем случае попросту не иссякнет.

Андрей, отличавшийся более сильной натурой, бросился на помощь к блюстителям правопорядка и, схватив супругу за плечи, принялся ее энергично встряхивать, словно бы пытаясь подобными проявлениями своей чрезмерно развитой мускулатуры возвратить девушке здравый рассудок, вследствие несоразмерного горя на какое-то время ею утраченный; она же как будто ничего, что происходило вокруг, не слышала, не понимала или просто (что наиболее вероятно!) не желала воспринимать. В этот момент с хирургических отделений спустилась моложавая санитарка, своим громким криком сумевшая сначала всех насторожить, а затем и привлечь самое пристальное внимание: