Татьяна Порецких - Куколка наша

Я сидела на веранде своего любимого домика в Тарусе и писала третий роман с рабочим заглавием «За глухой стеной одиночества», хотя я уже точно знала, что назову его «Ненормальная – это нормально». Дело шло к завершению, а у меня кончились все запасы бумаги. Я перевернула лист, исписанный мелким почерком с одной стороны, и, не останавливаясь ни на секунду, продолжила, что называется, строчить как из пулемета:

«Если любовь есть, то ее бездна, но и сама любовь всегда – бездна. «Любовь, я тебя презираю!» – неистово и молча кричала молодая женщина в безответную темноту. Она падала в черную бездонную пропасть. Она хотела умереть, но не могла уйти из жизни спокойно. Ей еще не явилось открытие тождественности желаемого и неизбежного, которое человек делает в свои последние дни, часы, минуты. Одного желания оказалось недостаточно. Снова мелькнули отблески пламени на дне пропасти, снова женщина открыла глаза. Ничего нового она не увидела. Сияние отраженного света вернуло ее в ту же самую комнату, из которой она сделала свой шаг в беспросветность. Женщина протянула руки, чтобы ухватиться за проникающий луч солнца, но он, робкий и слабый, не удержал ее, почти невесомую, еще не бестелесную. Душа умерла, а тело жило».

Меня отвлек свет фар. У калитки остановилась машина, я приостановила звучание «Маленькой ночной серенады» Моцарта и пошла встречать нежданного гостя.

– Привет. Почему без предупреждения? Где мой заказ – продукты и две упаковки бумаги? Почему явился сегодня, а не в субботу? – с напускной строгостью поинтересовалась я, хотя была рада этой незапланированной встрече.

– Ты уезжаешь со мной в Москву. Поставь чайник, попьем чайку и в путь. Улетаем в Германию: я завтра, ты через неделю.

Мы вошли на веранду. Виктор посмотрел на стол, где по стопочкам были разложены главы романа.

– Слушай, мать, ответь мне, зачем я подарил тебе ноутбук?

– Чтобы был.

Я накрывала на стол, а Виктор рассказывал мне о событиях прошедшего месяца. Из Берлина к нему прилетал представитель организационного комитета выставки учебной литературы. С ним была переводчица – немолодая дама, которая когда-то училась в Москве. Она увидела мои книги «Ты позови, а я не услышу» и «Как долго ты меня любил», проявила к ним интерес. Виктор сказал ей, что, помимо монографий, энциклопедий, словарей и учебников, выпускает серию любовных романов.

– Романов о любви, – поправила я его.

Он подарил переводчице две моих книжки. Немцы улетели, а через неделю позвонили и сделали выгодное для нас предложение. Виктор ничего мне не говорил, пока вопрос не решился окончательно. Романы будут изданы на немецком языке. Нас приглашают на выставку и для подписания договора.

Я, конечно, сомневалась, что мои книги о любви могли серьезно заинтересовать немцев, однако, через неделю вошла в аэропорт. Когда объявили регистрацию на рейс до Берлина, я заняла очередь и набрала номер Виктора.

– Привет! Увижу тебя, судя по всему, без опоздания.

– Слушай, мать, ты, как всегда, вовремя. Я тут с принимающей стороной обсуждаю наше недельное пребывание. Планируется культурная программа, нам выделяют автомобиль с водителем и русскоговорящим гидом. Куда мы поедем, что хотим посмотреть после окончания выставки и подписания всех бумаг?

– Куда угодно, кроме Мюнхена и Баварии вообще. Не хочу второй раз в «альпийскую сказку». Не опоздай в аэропорт. Пока.

Очередь на регистрацию продвигалась медленно. Мне невольно пришлось слушать разговор, который вела стоящая за моей спиной пара. Я их не видела. Некий господин беседовал со своей спутницей. Вероятно, это был пожилой немец. Тембр голоса, построение фраз, акцент говорящего позволили мне сделать такое предположение. По репликам молодой женщины, с характерными диалектизмами, я посчитала ее жительницей Центрального Черноземья. Он хорошо и без лишних эмоций говорил по-русски, называл ее Валери, ставя ударение на последний слог. Она его никак не называла, и речь ее нельзя было назвать правильной, корректной и спокойной. Мне особенно резало слух ее произношение звука «г».

Женщина была недовольна тем, что он нарушил их договор. Собеседник несколько раз просил ее говорить тише. Она не внимала его призывам, потому как боялась вновь остаться обманутой. Он уже два раза «вешал ей лапшу на уши»: «Уговорились, я все отдаю этому рыжему, ты ложишь деньги на мою карточку, мы летим к тебе в Берлин. Получилось, евров нет, жить я буду в гостинице. И снова здорово. Ты будешь сидеть спереди, а я бултыхаться в хвосте, у туалета». Немец несколько раз пытался все объяснить женщине, она обрывала его на полуслове. В общих чертах я поняла суть его оправданий. Деньги на ее счет поступят сразу после того, как некий Генрих по дипломатическим каналам отправит все семь экземпляров чего-то в Германию. В отеле она поживет дня два-три: ему надо подготовить сына к тому, что в их доме поселится молодая русская женщина…