Мария Карташева: Сломанный лёд – 2

Обессиленные листья с лёгким выдохом ноябрьского ветра слетали с дремлющих деревьев на посеребрённую инеем мёрзлую землю. Ксения стояла перед окном и смотрела на засыпающий долгим зимним сном лес, на разбегающиеся во все стороны проложенные для прогулок тропы и на дрожащий пожарищем закат. Она услышала шорох за спиной и обернулась. На пороге стоял мужчина.

– Ты точно решила, что здесь останешься? – спросил он.

– Да, Денис. Спасибо, что помог. – Ксения улыбнулась. – Думаю, отдых в глуши мне не помешает. Тем более что здесь есть люди.

– Люди! – фыркнул мужчина. – Старый смотритель, да его собака, ну ещё деревня в паре километров. Угораздило же тебя выбрать такое захолустье. Ну что нормальных коттеджей, что ли, не было? Нет, надо переться в самый забытый людьми угол.

– Не ворчи, ничего со мной не случится. Погуляю, отдохну, через неделю приеду. – Ксения улыбнулась.

– Ну, смотри. – Денис огляделся. – Ладно, Баренкова, я тебя устроил. Эльке доложи, что с комфортом! А то она меня с потрохами сожрёт.

– Всё, беги, а то скоро стемнеет.

Ксения вышла на порог проводить мужа подруги. На минуту она задержалась на крыльце небольшого домика, затерянного в огромном, словно сказочном, лесу. Ксении просто необходима была передышка, причём она хотела побыть в полном одиночестве. Ей казалось, что жизнь её несётся словно огромный, разъярённый локомотив, который давит всё хорошее и оставляет за собой только руины, боль и страдание.

Счастье с Андреем было мимолётным и недолгим, но оно позволило остаться им друзьями. Видимо, они встретились именно в тот момент, когда обоим было просто необходимо обрести родственную душу. Но Ксения и Андрей оказались совершенно разными людьми, и работа снова стала для неё единственной отдушиной, целым миром, где она чувствовала себя уютно.

Ксения распаковала вещи и огляделась. Она решила, что за эту неделю сможет пройти все стадии, которые так усердно рекламируют психологи жертвам развода. Отрицание пройдёт легко, потому что невозможно долго высидеть в конце осени в холодном доме и не топить печь, а какое уж тут отрицание, если нужно бегать за дровами и поддерживать огонь. Гнева можно избежать, потому что пара кругов по лесу и чистый воздух выбьют всю дурь из головы. Торг – это не про Ксению, да и торговаться здесь особо не с кем. Депрессию она рассчитывала проскочить быстро, а вот к принятию она была уже готова. К принятию того, что она словно погружается в какое-то болото механических действий. И Ксении уже даже нравилось не думать ни о чём, кроме работы и простых бытовых вещах. Она хотела за эту неделю поразмышлять над своей будущей жизнью и о том, как можно оградить себя от будущих потрясений, потому что у неё просто устала душа.

С такими мыслями Ксения подложила дров в печь, завернулась в одеяло, потому что дом оказался не настолько утеплённым, как говорилось в рекламе и села перед окном, созерцая, как вечер опускает свою ночную вуаль на лес.

В прямоугольнике света, лежащем на земле, вдруг засеребрились снежинки, и через несколько минут вовсю уже плясали и резвились вихревые потоки, укрывая белым полотном деревья, кустарники, оконную раму и дрова, лежащие во дворе. Ксении показался невероятно уютным этот вечер, в котором не было лишних слов и людей.

Вдруг она услышала какие-то звуки снаружи. У Ксении перехватило горло, и вся идея с этим добровольным заточением у чёрта на куличках показалась абсурдной. Она осторожно подошла к двери и прислушалась, но звуки прекратились. Женщина пожала плечами и выдохнув присела обратно на кресло. Мало ли кто может бегать из зверья по лесу ночью. Ксения увидела, что чайник на печи закипел, и, подхватив его, она снова услышала звуки, а после стук в окно.

Она так и замерла с чайником в руке, боясь даже обернуться на звук. Дробный стук повторился, и Ксения резко повернулась к окну. За тонким стеклом, отделяющим её от остального мира, стоял человек. Ксения поставила пылающий кипятком чайник на стол и подумав кивнула на дверь, знаками показывая, чтобы человек подошёл к входу. Через минуту в комнату ввалилась шумная женщина в короткой телогрейке. Она отряхнула свежий снег, потопала валенками и, пройдя к столу, с размаху села на табурет.

– Плесни-ка кипятку. Шла долго, задрыгла! – повелительно сказала она.

Ксения достала с сушилки вторую чашку и пустила туда струю воды.