Мария Карташева - Сломанный лёд – 2

– Здравствуйте.

Матвей чуть сощурился, застонал громче и спустя несколько минут сказал:

– Помираю я, доктор!

– Придурок! – в комнату ввалилась Алевтина, включила свет, быстро откинула одеяло и показала свёрнутую набок ступню. – От этого ещё никто у нас в деревне не помирал.

– А я мать помру, вот увидишь!

Ксения быстро оглядела ногу, кивнула Алевтине и сказала:

– Придержите его.

Женщина с энтузиазмом взялась за дело и навалилась всем тучным телом на паренька. Матвейка сдавленно крякнул, а Ксения, воспользовавшись ситуацией, быстро вправила вывих. И тут мужчина заорал так, что его песнь даже подхватили соседские петухи.

– Вам больно? – спросила Ксения, глядя ему в глаза.

– Уже, наверное, нет. – сла́бо отозвался он.

– А что вы кричите? – Ксения покачала головой. – Ногу не нагружать дней десять. Мазь я сейчас напишу, какую купить нужно.

Ксения вышла обратно в большую комнату, где на столе уже дымилась жёлтая картошка, густо присыпанная укропом, лоснилось янтарное сало, румяной горкой лежала запечённая рыба, и из-под льняного полотенца выглядывал бок каравая. Алевтина поставила на стол запотевшую бутыль с кристально чистой жидкостью и водрузила рядом две рюмки.

– Всё своё, домашнее. Не побрезгуй, докторша. – Алевтина приветливо кивнула, приглашая к столу. – Не люблю ничего покупного, он бабы батонов накупят и сидят лопают. А я всё сама! Как мать и бабка учили. Даже укроп до сих пор в парнике теплится. А то на земле живут, а покупное едят! Не дело!

Ксения не могла отказаться от такого приглашения, иначе она рисковала на целую неделю пробрести себе недоброжелательную соседку.

– Ой, что это я! У меня ещё и сметанка с щучьей икрой есть и огурчики солёные.

Пока Алевтина ходила к холодильнику, из комнаты постанывая и прихрамывая вышел Матвей.

– Мам, я тоже есть хочу.

– Пить ты хочешь, а не есть! Иди ляг, я тебе туда всё принесу. Дай с нормальным человеком поговорить!

Алевтина неспешно плела кружево разговора, подперев полной рукой голову. Рассказывала о соседях, о деревенской жизни, смеялась над своими шутками. Ксении вдруг стало невероятно уютно в этом чужом деревенском доме, в котором её так радушно принимали и невероятно вкусно кормили.

– Поздно уже совсем. – опомнилась наконец Ксения. – Идти нужно.

– На што? У тебя там уже не топлено, да и мы с тобой поллитровку-то уговорили, я ж за руль не могу. Оставайся, а с ранья провожу тебя. Я уж и тесто на оладушки поставила, утром нажарю. Давай вон там ложись, я тебе постелила.

Сон пришёл мгновенно, Ксения лишь успела коснуться головой подушки. А утром, открыв глаза, она увидела, что стужа за окнами вовсю кутает в белые покрывала всё видимое пространство.

– Зима, скорее всего, моё время для перемен. – пробормотала она и вышла из-за занавески, за которой спала.

Ксения бродила по пустому дому и вдруг услышала, как стукнула входная дверь, и в комнату вошла хозяйка.

– Проснулась уже! Сейчас завтракать будем. – она сразу разожгла плиту и поставила чугунную сковородку. – Ты кофий пьёшь утром?

– Доброе утро. Да, спасибо.

– Иди в сени, там тёплая вода в умывалке есть. Холодина там, правда, но до зимы ещё успею утеплить, летом ремонт недоделала. Кто ж знал, что ноябрь такой выдастся.

Ксения вышла в мёрзлые сени, вдохнула морозный воздух и поняла, что именно сегодня впервые за долгое время она вдруг почувствовала себя счастливой.

Она присела к столу, зажмурилась от удовольствия, когда, искупав в сметане первый оладушек съела его и даже замерла, так ей было хорошо. Вдруг дверь отворилась, в комнату вошла женщина, похожая на Алевтину, и заулыбалась.

– Ой, и я с вами кофейка попью. Я Тамара, – она присела напротив Ксении, – а вас как зовут?

– Ксения, – улыбнулась она в ответ.

– Алевтина, ты мне молоком холодным разбавь, а то по скоренькому надо! Моя-то, чё удумала, – Тамара развернулась к Алевтине, которая хлопотала у плиты, – хочу, говорит, рожать, пока столичная докторица здесь. Ну ты ж мою знаешь, если ей в калган что и взбрело, – Тамара постучала себя по лбу, – то всё, не остановишь!

– И чего? – Алевтина поставила перед ней большую кружку.

– Не хочу, говорит, чтобы этот старый козёл роды мои принимал, – Тамара посмотрела на Ксению, – ну это она про фельшера нашего. Я говорю, милая моя, нешто так бывает, пух и родила. Говорю, собирайся, в район поедем. А она упёрлась рогом. Нет, хочу, чтоб столичная докторица приняла. Сподмогнёте? – Тамара проникновенно посмотрела в глаза недоумевающей Ксении.