Жанна Юзвик - Я изменю свою судьбу или месть – блюдо, которое подается холодным

– Ладно, – сказала Зарина и убежала.

Просветлённая Настя, принялась за уборку. Тем временем, в доме развивался скандал.

– Твой дружок, обманул нас, повесил на нас эту девку с ребёнком и испарился, – кричала Белла.– Вернётся, наверно, просто, что-то случилось, – пытался успокоить её муж.

– А если его замели менты? Или хуже того, люди Скифа? Ты понимаешь, что нам могут головы посносить за эту девку? Похищение людей, вот что нам могут инкриминировать. Это если менты, а Скиф ещё страшнее. Что делать?

– Белл, а может, отпустим её, – несмело предложил Гришка, – пускай идёт, чёрт с ней, от греха подальше. Конечно с условием, что она про нас молчит.

– Ага, будет она молчать, она, конечно, пообещает, лишь бы вырваться отсюда, а только выйдет за калитку, за нами тут же приедут. На хрена мы с ним связались? Это всё ты! – обвинила мужа, Белла.

– Я? – с негодованием воскликнул Гришка, – это ты заработать захотела! Дура!

– Что?!? – послышался звучный шлепок и Гришка, свалился под стол.

Взбешённая Белла, стояла над ним, размахивая сковородкой:

– Вставай, сопля задушенная!

– Ни за что, – отозвался Гришка, быстро уползая под стол, там, почувствовав себя в безопасности, потому что грузная Белла, туда бы не смогла добраться, крикнул тонким голосом, – корова жирная! Хрен ты меня достанешь!

– Что-о? – взревела Белла и, схватив массивный стол одной рукой, откинула в сторону. Дальше был слышен только грохот и поросячий визг Гришки. «Избиение младенцев», прервалось стуком в дверь. Гришкино спасение, явилось в лице Мухи, и ещё двоих человек, в одном из которых Белла с ужасом, узнала Волчка. Тот, кого она действительно боялась, стоял сейчас перед ней и не сводил с неё глаз. Она поёжилась под взглядом его холодных, змеиных глаз и, бросив на Муху испепеляющий взгляд, спросила:

– Чем обязана?

Волчок перевёл взгляд на Гришку, со стоном, встающего с пола, под глазом которого быстро наливался синяк.

– И часто она тебя так? – с усмешкой спросил он.

– Да нет, она у меня хорошая, это я сам, споткнулся и упал, на угол стола, – поспешил оправдаться Гришка.

– Ну-ну, – Волчок подошёл к столу, поднял его, взял табуретку и присел, – я бы бабу сразу шлёпнул, если бы она на меня дёрнулась. Слабак ты.

Гришка униженно молчал.

– Поэтому ты и без бабы, – не удержалась Белла.

– Откуда тебе знать! – сверкнул глазами Волчок, – я сам не хочу, одна морока с вами. Ладно, я по делу пришёл, хочу взглянуть на вашу прислугу.

– Да она не прислуга, – заюлила Белла, – дочь одного знакомого.

– Вот и позови, – ласково сказал он, – а то, я сам её поищу.

– Зачем она вам?

– Скажу, потом, сначала мне надо взглянуть на неё.

– Что на неё глядеть? Обычная деревенская девка, два класса образования, – сделала последнюю попытку, отговорить его, Белла.

– Хватит! – ударил кулаком по столу Волчок, – ты начинаешь меня злить!

Белла, нехотя поплелась к двери, проходя мимо Мухи, тихо прошипела:

– Сучонок!

Выходя, она подумала, почему они не увидели Настю, ведь она где-то тут.

– Настька! Ты где? – крикнула она.

– Да здесь я, – из-за дома появилась Настя, – я спряталась на всякий случай, когда увидела этих, – кивнула она в сторону дома.

– Явилась напасть, сама виновата, нечего было шляться, когда в дом чужие приходят! Теперь и не знаю, что будет! Этот, почище твоего Влада будет!

– Отпусти меня! – взмолилась Настя, – у тебя будет денег столько, сколько ты захочешь, у меня есть деньги, поверь!

– Не могу! И не канючь! Вместо денег, вполне может быть небо в клеточку, а то и чего похуже!

– Пожалей, хоть ребёнка, ты ведь сама мать! – чуть не плакала Настя.

– Нечего мне на жалость давить! Сама дура! На кой черт связалась с этим Владом, у него ж на морде написано, что он больной на всю голову!

– Он другой был раньше, и я его любила, – тихо сказала Настя.

Белла недоверчиво хмыкнула и подтолкнула Настю к дому:

– Ладно, пошли, может все обойдётся, а ты на всякий случай дурочкой прикинься, хотя чё тебе прикидываться ты и есть дура, раз вляпалась в такую историю.

Они зашли в дом, у Насти от страха подкашивались ноги, но она взяла себя в руки и прямо взглянула на человека, сидящего за столом. Волчок был личность примечательная, тридцати пяти лет от роду, из них больше половины за решёткой. По сути, он не был уродом, внешность и телосложение были обычные, можно даже было назвать его симпатичным, если бы не взгляд, который замораживал собеседника, вводил его в состояние ступора, так, наверное, смотрит удав на кролика, перед тем, как его съест. Жить он старался по понятиям, что, правда, не всегда получалось, пользовался заслуженным авторитетом среди братвы, был вспыльчив и агрессивен, брал не столько силой, сколько напором.