Ингрид Ельская - Амбивалентность. P.S - Я научу тебя любить

– Камила, перекусывать на бегу вредно, – мама отобрала у меня бутерброд и кивнула в сторону стола, – поешь нормально, потом пойдешь со своими друзьями.

Поняв, что так просто от меня не отстанут, я покорно села за стол и взяла ложку.

– В правую руку, Ками, – моментально поправил отец.

– И за кончик ручки, а не за середину, – отозвалась я и принялась за суп.

Я нормально реагировала на подобного рода замечания. В нашей семье не принято перекусывать на ходу, а этикет за столом – превыше всего. Родители считали, что девушка не должна материться, курить, пить и носить откровенные наряды. Благодаря тотальному контролю со стороны отца, в свои восемнадцать я росла слишком правильной: если и ругалась, то исключительно на эльфийском, закончила школу с золотой медалью и поступила в университет на лингвистический факультет.

Единственное, что мне не запрещали – это занятия легкой атлетикой и пробежки по утрам. Наоборот, родители считали, что спорт намного лучше алкоголя и плохой компании. Чтобы оградить меня от последнего, мой круг общения тщательно контролировали. Встречаться с парнями было запрещено.

От слова совсем.

Еще в четырнадцать родители сказали, что нашли человека, за которого я должна буду выйти замуж в восемнадцать. Мне не говорили, кто этот мужчина, но порой в моей голове проскальзывала мысль, что они так шутят – пытаются предотвратить раннюю беременность. Но на всякий случай я делала вид, что вся моя жизнь проходит только в вузе, в компании лучшей подруги Алисы.

– Красивая ты все-таки, Ками, – когда я уже причесывалась перед зеркалом, ко мне подошла мама, – и очень похожа на меня в молодости.

Действительно, мы были почти неотличимы: серые, как сталь, миндалевидные глаза, изящный носик без намека на горбинку и красивые пухлые губы. Фигура мне тоже досталась мамина: стройная, с аккуратными формами. Мы даже красились в один и тот же пепельный цвет. Многие называли нас сестрами, чем безумно радовали маму.

– Мам, ну ты как скажешь, – я поцеловала ее в щеку и сразу затерла след от блеска на коже, – ты у меня еще очень молодая. Нас же с тобой сестрами считают!

– Подлиза!

– Ничего подобного! Всего лишь говорю правду, – с этими словами я выскочила на улицу, где меня уже ждали друзья.

Наступил июль, и все студенты могли наконец выдохнуть и расслабиться. Сессия была позади, как и второй курс университета. Пользуясь предоставленной возможностью, мы вместе с Алисой, ее парнем Глебом и еще одним другом – Ильясом – собрались на заброшенной стройке, чтобы пополнить портфолио новыми кадрами. Фотография была моим увлечением. Грех не любить щелкать камерой, когда твоя подруга – хорошая модель. Мы частенько экспериментировали с локациями и образами, после чего я полночи сидела за монитором, ретушируя снимки.

Вот и сейчас мы собрались вчетвером, чтобы воплотить новую задумку. Звездой кадров была Алиса со своим парнем Глебом. Они изображали влюбленную парочку на мотоцикле. Хотя специально играть на камеру было не нужно: между этими двумя, казалось, вспыхивали искры, а силе чувств позавидовал бы любой писатель романов. Страсть, нежность, душещипательные ссоры и интриги – такими были их отношения. Я уже со счета сбилась, пытаясь вспомнить, сколько раз друзья расставались и скольким парням Глеб из-за ревности разбивал лица.

– Глеб, погладь Лису по волосам. Да, вот так! – я прицелилась и в предвкушении прикусила губу.

Вот это кадр получился! Ребята отлично смотрелись: парень с девушкой сидели на мотоцикле лицом друг к другу, Глеб гладил ее золотистые кудрявые волосы, любовался сапфировыми глазами и искренней улыбкой. А Алиса светилась от счастья, потому что любила этого плохого парня.

Сдерживаемая страсть в милом снимке.

Глеб тоже неплохо смотрелся в кадре благодаря своей внешности: подкачанный, широкоплечий, со светлыми волосами, которые он по привычке зачесывал назад и постоянно поправлял. Карие глаза всегда пускали чертиков, а улыбка завораживала ювелирно заточенными клыками. Харизмы парню было не занимать. Я любила делать с ним мужские портреты. А он терпеливо позировал, отпуская язвительные шутки в своем стиле.

Через полчаса съемок камера внезапно решила, что с нее хватит, и начала портить фотографии.

– Что-то не так? – заметив, что я перестала снимать, ко мне подошел Ильяс и заглянул в дисплей.