Рита Хоффман - Открой глаза, Сэм

Она повернулась к нему спиной и перед глазами заплясали неоновые разводы. Возбуждение и q60 сделали свое дело – он полностью расслаблен, в голове только музыка и никаких посторонних мыслей. Во всем мире остались только они – Мари, он и наркотик, обостривший ощущения до предела.

Большим пальцем он провел по ее позвоночнику – от первого выступающего позвонка на шее до самого низа, остановившись на пикантном углублении над ягодицами, положил ладонь на плавный изгиб ее бедра и, как завороженный, смотрит, как в неоновом свете переливается ткань под его рукой.

Он не танцует, просто покачивается в такт музыке, невидимый в людском море, окруженный толпой, как броней. Вокруг такие же люди, как он – известные, богатые, те, кому и в голову не придет срывать с него одежду и слезно умолять об автографе. Мари – самая красивая в этом зале, наверняка, разве может быть иначе? Разве он может уйти отсюда не с королевой вечера? Под крошечным платьем скрывается потрясающее тело – мысленно он уже несколько раз раздел ее. Одежды на девушке так мало, что простора для фантазии почти не осталось.

Затащить ее в туалет, наверное, слишком грубо. Это биомех согласен на все, что ты предложишь, настоящие девушки хотят романтики и ласки, а не быстрого секса в тесной кабинке. Придется снова делать вид, что ему не все равно, проявлять участие и утром, краснея, потактичнее выставить ее за дверь.

– Поехали к тебе? – Мари опередила его, прижалась губами к уху, ее дыхание щекочет кожу.

Вообще-то он планировал задержаться здесь до закрытия, перекинуться парой фраз с такими же «богатыми и знаменитыми», но, в принципе, сделать это можно в любой другой день – современная богема отдыхает каждый вечер так, будто завтра суббота и им никуда не нужно идти.

Взял Мари за руку и повел к выходу. Рубашка прилипла к груди и спине, он даже не понял, когда ему стало настолько жарко.

Увидев через окно толпу, которая никак не желала расходиться, Рэйджи подошел к охраннику и попросил его проводить их до машины. Конечно, перед тем, как услышать ответ, он приказал Орси перевести на его счет пару сотен кредитов.

На этот раз фанаты не бесновались – вяло выкрикивали его имя, фотографировали, но попыток приблизиться не предпринимали. Люди устали и не сойти ему с места, если он понимает, зачем они здесь дежурят. Неужели их собственные жизни настолько никчемные, что каждый вечер одиночество гонит их сюда, к входу «Врат», чтобы поглазеть на тех, кому не приходится горбатиться на двух работах, чтобы оплатить счета?

Идет дождь, но Мари отказалась от зонта, предложенного охранником. Игнорируя людей, бредущих за ними, она раскинула руки и подставила лицо прохладным струям. Платье намокло и прилипло к телу, как вторая кожа. Рэйджи невольно залюбовался ее непосредственностью и грудью, отчетливо проступившей под тканью. Стрелки немного размазались, что сделало Мари похожей на рок-звезду тех лет, когда его прапрадед еще под стол пешком ходил.

«Потрясающе, – подумал он, – она выглядит потрясающе».

Мокрые, они залезли в салон, мотор заурчал, из кондиционера потянуло теплом.

– Тебе обязательно вести машину? – Мари забралась на сидение с ногами, предварительно скинув босоножки.

– Есть предложение получше? – он усмехнулся.

– Есть. – в тон ему ответила девушка.

– Потерпи до дома.

Он обещал себе, что не сядет за руль под кайфом, но почему-то захотелось произвести впечатление на промокшую спутницу. Автопилот никогда не разгонится выше разрешенной скорости, поэтому переключаться на него бессмысленно – сегодня он планирует домчаться до дома за рекордные двенадцать минут.

– Держись крепче. – посоветовал Рэйджи, выезжая на широкую, почти пустую дорогу.

Педаль в пол, автомобиль взревел и полетел вперед, разгоняясь с каждым мгновением. У него есть всего тридцать секунд – потом включится принудительный ограничитель скорости, встроенный в каждую машину, сходящую с конвейера.

Сто, сто десять – дома превратились в размытые пятна. Мари вжалась в сидение и смотрит в окно расширившимися от страха глазами. Ее пальцы с такой силой сжимают ремень безопасности, что костяшки побелели. Сто двадцать.

– Боже, хватит! – выкрикнула она.

Воздух не создает сопротивления, обтекаемый корпус автомобиля разрезает собой пространство. Сто тридцать. Ярко-синее пятно пролетает мимо спящих высоток, еще немного и, быть может, они смогут оторваться от асфальта и взлететь, туда, к звездам, к мирам, которые так хотело постичь человечество.