Фэй Родис - Неповторимая

Мужчина бросил на неё равнодушный взгляд и вышел из кухни, громко хлопнув дверью.

На следующую ночь, несмотря на обещание, данное матери, Зельда снова обернулась птицей и улетела. Её по-прежнему тянуло в небо, в бесконечную высоту. Но на этот раз она не чувствовала радости от полета. Она проносилась стрелой над тёмной водой, вычерчивала в воздухе сложные фигуры, но делала это, скорее, по привычке.

Слова отца о замужестве с Боулом не выходили у неё из головы. И, хотя Зельда любила приемных родителей, она не могла смириться с выбором Мирша. Как феникс, она прекрасно понимала, что союз, заключенный не по любви, может убить её. Тоска по несбыточному, и связь с неприятным человеком погасит сияние феникса, и волшебное создание умрет. А вместе с ним погибнет и сама девушка.

«Неужели нет другого выхода? Нет, я никогда не соглашусь на это. Но, если отец выгонит меня из дома, хватит ли у меня сил и смелости, чтобы жить одной?»

Словно почувствовав её боль, маленькие птички слетелись со всей округи. Ласковым щебетом и прикосновением крыльев они пытались утешить феникса.

В эту минуту ночной туман, клубившийся над рекой, прорезал первый солнечный луч. Феникс встряхнулась, вспомнив о том, что обещала вернуться до рассвета, и, взмыла вверх.

Её путь лежал через небольшую деревню, расположенную совсем рядом с Лирсой. Зельда пролетела мимо пары деревянных домиков и вдруг замедлилась, привлеченная приятным голосом, напевавшим старинную песню, и также запахом свежего хлеба. Покрутив головой, она повернула к постоялому двору, стоявшему в центре деревни.

«Я только на минуточку, – пообещала себе феникс, – только посмотрю, кто поёт, и сразу домой».

Откуда у неё вообще появилось желание взглянуть на незнакомого человека, девушка не задумалась.

Вокруг большого дома, сложенного из бревен, в изобилии росли кусты смородины и малины. Опустившись на тонкую ветку, чуть прогнувшуюся под её весом, феникс внимательно огляделась.

Посреди двора стояла карета, украшенная позолотой и гербом в виде золотой розы, оплетенной терновником. Герб показался Зельде знакомым, но она никак не могла вспомнить, где его видела. Но девушка поняла, что на постоялый двор заехал богатый и знатный господин.

Но карета, несмотря на свою роскошь, ненадолго привлекла её внимание. Повернув голову, Зельда увидела сидевшего на скамейке молодого человека. Несмотря на простую дорожную одежду, его горделивая осанка и правильные черты лица выдавали отпрыска благородной семьи. Загорелая кожа лица контрастировала с растрепавшимися волосами оттенка пшеницы и голубыми глазами. В руке он держал свежеиспеченную булку.

Он вполголоса напевал песню, смутно знакомую Зельде. В ней говорилось о юноше, вернувшемся с войны и обнаружившем, что его невеста вышла замуж за другого.

Грусть, звучавшая в словах песни, нашла отголосок в сердце Зельды. Она подлетела поближе, как раз в ту минуту, когда незнакомец отломил от булки большой кусок и кинул его бродившим по двору голубям.

Началась суматоха. Птицы, хлопая крыльями, и отталкивая друг друга, бросились к добыче. Они даже не заметили феникса. Впрочем, Зельда, скрыв свое сияние, ничем не отличалась от обычной сороки, разве что в её оперении не было белых пятен.

Поэтому она совсем не ожидала услышать, как незнакомец обратится к ней:

– Ну, и чего ты испугалась? Подлетай скорее, пока голуби весь хлеб не уничтожили.

Прямо перед фениксом на землю упал последний кусок булки. Пока Зельда раздумывала, брать его или нет – она проголодалась, пока летала – хлопнула входная дверь. Голуби прыснули во все стороны.

Мужчина, в ботинках из тончайшей кожи, едва не пнул феникса. Птица вспорхнула и отлетела на несколько шагов в сторону.

Резкий голос с повелительными нотками произнес:

– Чем ты занят, Дельф? Швыряешь золото слугам, хоть, на мой взгляд, они заслуживают только оплеухи. А теперь решил накормить всех птиц Лирсы? Что за глупости?

Парень не смутился, напротив, его лицо осветила широкая улыбка:

– Не выспался, Арман? Почему Ваша светлость интересует хлеб, за который я сам заплатил?

Арман, казавшийся старше своего спутника года на два-три, скривил губы.

– Помяни мое слово, Дельф: умрешь в нищете. Хоть ты и унаследовал большое состояние, ты никому не можешь отказать, а люди этим пользуются. А теперь и не только люди, – презрительно добавил он. Потом наклонился и, подняв с земли камешек, швырнул его в феникса.