Ирина Лемешева - Точка пересечения

Идеальная семья: муж – добытчик, жена – хранительница семейного очага.

Лида-большая – а разница-то в каких-то несколько сантиметров! – поступила в пединститут. Замуж вышла только в 21 год – успела, пока ее не записали в старые девы. Он был неплох собой, инженер-конструктор в каком-то там проектном институте. Голая зарплата. И никаких греческих маслин, югославской буженины со слезой на срезе и пупырчатых огурчиков в апреле.

Рожали они вместе, с разницей в несколько часов. Ходили на консультации к одному врачу-гинекологу – смешливому Юлию Соломоновичу, который обращался к своим пациенткам не иначе, как:

– Ну-с, дамы, и что вы мне сегодня расскажете? Или покажете?

В палате на 9 человек (по четыре кровати с двух сторон и одна – в центре) они показывали друг дружке своих девочек, которых привозили на кормление в большой каталке, сложенных аккуратно, как дрова, и спеленутых так туго и тесно, что было непонятно, как эти младенцы дышат. Каждая вслух восхищалась чужой дочкой, понимая в глубине души, что уж её-то … нет, это и сравнивать не стоит.

Появление на свет этих малышек возродило их дружбу. Нет, они не стали дружить семьями – уж очень велика была пропасть между их мужьями, и они понимали это интуитивно. К тому же, и компании сложились в каждой семье свои, и темы для разговоров были настолько разные, когда они собирались с друзьями на ноябрьские или на Новый год. Но все это осталось в стороне, за тонкой невидимой чертой, которая очертила их пространство, в котором они ежедневно выгуливали своих дочурок, сравнивали прибавки в весе и росте, обсуждали действенность укропной водички (первое дело при газиках!), делились рецептами приготовления каш, радовались первым проклюнувшимся зубикам, похожим на крохотные кусочки сахара. Расправив юбки на скамейке в парке и легонько покачивая коляски со своими сокровищами, они вспоминали Дворец пионеров, одноклассников : кто? где? с кем?

– Ты представляешь – а Лорка-то отшила Санька, да-да, а там уже к свадьбе шло. Нет, никто не знает, в чем дело. Довыбирается!

– А Норка, эта худющая страшная Норка укатила в Вильнюс и там вышла замуж, это ж обалдеть просто!

Они вспоминали школьных учителей, кружок драмы и его руководителя – Виталия Сергеевича, в которого были тайно влюблены все девчонки, мечтавшие стать артистками.

Пронзительно синело высокое осеннее небо, с глухим звуком падали жёлуди и каштаны, шуршали под колесами колясок засохшие сморщенные листья . А с кленов падали, вращаясь в воздухе, листья совсем другие – яркие, блестящие, гладкие, словно покрытые лаком, которые они так любили в детстве засушивать между страниц толстых книг. Вроде бы, это называлось гербарий.

А они вспоминали, и болтали, и смеялись и даже пели что-то дуэтом. И в эти моменты было совсем неважно, что они едят – каждая у себя на завтрак, что одна уже живёт в своем – маленьком, но своем! – домике, а другая – в крошечной пристройке во дворе со свекровью. Что одна тщательно начищает перед выходом свои старенькие туфельки, а у другой – модельная обувь, сшитая золотыми руками Якова Рувимовича – одного из известнейших сапожников города, чье имя было уже гарантией качества. И ей – Лиде-маленькой – он собственноручно снимал мерку, сидя перед ней на низенькой лакированной скамеечке, и спрашивая:

– Мадам хотят с пряжечкой? На каблучке?

И неважно, что коляска у ее дочки была новенькая, маленький экипаж для принцессы, а у подруги – потерявшая цвет и с потертой ручкой. Коляска, в которой выросло уже трое малышей.

Девчушки, которых катали в этих экипажах были тоже совсем разные. У Лиды-маленькой – яркая, щекастая, черноглазая куклёна, вся в локонах и перевязочках. Она редко капризничала и улыбалась миру, довольная всем происходящим вокруг. И одета она была всегда затейливо – огромные капроновые банты, платьица на кокеточках, китайские свитерочки и шапочки с невероятными помпонами. Верно говорят: как корабль назовешь – так он и поплывет. А звали эту розовощекую красотку Жанна. Вот такое экзотическое имя, пахнущее морем, теплым ветром и южным курортом. Достаточно редкое в те годы и привлекающее к себе внимание. Лида-маленькая никогда его не сокращала. Никаких тебе Жанночек, Жаннет и прочих уменьшительно-ласкательных кличек. Только Жанна, с акцентом на удвоенное "ЭНН".

Лида-большая свою дочку назвала незатейливо: Света, а называла ее всякий раз по-разному: и Светик, и Светочка, и Светусик, и Светлана. Это была самая обыкновенная рядовая малышка – пройдешь – не оглянешься. Какие там локоны! Жиденькие светлые прядки, на которых не держался ни один бант. Худенькая, светлоглазая. Ни бровок, ни ресничек. Так, намётки. А главное – она была серьезная и задумчивая – полная противоположность хохотушке Жанне. Лида-маленькая упорно называла ее Ланой, так упорно, что имя это прижилось. Жанна и Лана. Лана и Жанна. Эти девчонки удивительно ладили между собой, копаясь в песочнице, играя в мячик, cтроя башни из кубиков.