– Даже так?! – Леночка поднялась, с трудом удерживая равновесие: – Когда, ты сказала, Митя вернется? Через полгода? Вот тогда и посмотрим, кто ему из нас больше нужен! Поборемся, так сказать, за местечко под солнышком и за кошелек нашего мужчинки.
Леночка усмехалась, глядя, как скукожилась вчерашняя подружка.
– Зачем тебе это, – Ляля пыталась понять причины разительной перемены отношения к ней Леночки.
– Да затем, что рожа твоя елейная утомила за три месяца! «Марикака» она великая! Верная жена и хорошая мать. Знаем мы таких, не один десяток видели! Митя и был и будет моим, как только я его пальчиком поманю! Можешь пожить еще полгодика! Но чемоданчик паковать начинай уже сейчас! – Леночка, пьяно икнув, выскочила из комнаты. Бросилась к двери, едва не задев стоявшую в коридоре соседку, внимательно прислушивающуюся к скандалу.
Глядя на захлопнувшуюся за подружкой дверь квартиры, Ляля словно впала в ступор.
Она долго стояла на пороге, пялясь в пустоту, словно хотела догнать Леночку, в чем-то оправдаться, договорить недоговоренное. Потом вздохнула и отправилась в свою комнату. Успокоила Виталика. Уложила малыша спать. Села к столу. Откупорила бутылку шампанского. Налила в фужер. Жадно, как воду, выхлебала половину.
Слушая мирное сопение сына, Ляля думала. В её голове, наскакивая одна на другую, роились мысли и умозаключения. Вот теперь-то ей стала понятна холодность мужа, и его отстраненность, и то, что не заботило Митю, чем живет, о чем думает жена. Ждет дома, растит сына – уже хорошо.
Ляля забыла, как еще в начале приезда на Сахалин, брезгливо отодвигала пачку фотографий, привезенных мужем, прерывала его рассказы о чудесной соседней стране. Ей было неинтересно.
Женщине и в голову не пришло, что, может быть, именно равнодушие к тому, чем живет её муж, и стало, вскоре, взаимным. Зачем об этом думать? Зачем это анализировать? В свете Леночкиных пьяных откровений, Ляля поняла только одно: муж её не любит. Женился на ней только для того, чтобы «отомстить» бросившей его Леночке. А любит он, по-прежнему, эту дрянь, Леночку, и как только вернется в Город у Моря – сразу же помчит к ней, забыв и о жене и о ребенке.
Ляля уже допивала бутылку, а растерянность и незнание, как поступить, только усиливались. В голове забрезжила мысль: «А не поехать ли завтра к свёкрам? Рассказать все, как есть. Спросить совета?»
Но мысль эту Ляля быстро отогнала. Свекры были для неё чужими людьми, да и помнила она, как была ошарашена её появлением в жизни сына Надежда. С каким недоверием смотрела на новоявленную родственницу. С какой обидой наблюдала за тем, как Ляля всеми силами старалась не подпустить Виталика к деду. Замечала свекровь, не могла не заметить, с какой брезгливостью Ляля смотрела на тяжелобольного свекора.
Нет. Помощи и поддержки там искать нечего. Так решила Ляля и набрала телефонный номер матери.
***
С мамой Ляля отношения не прерывала на протяжении всех лет, которые жила вне дома. Они писали друг другу письма, но не виделись с той поры, как Ляля вышла замуж и уехала с мужем на Сахалин.
Бабушке и деду были отправлены фотографии внука, на этом все. Ехать к родителям во время Митиных отпусков Ляля не хотела. А зачем? Она хочет отдохнуть во время отпуска, а какой может быть отдых на чухонской мызе? Хватит уже того, что письма пишет пару раз в год, не прерывает отношения окончательно.
Когда Митя привез жену и сына в Город у Моря, Ляля узнала, что в дом матери недавно поставили телефон. С той поры общение женщин стало более частым, более доверительным. Не будь Ляля совсем одна в новом для неё городе, наверное, она не стала бы посвящать маму в свои проблемы, не стала бы жаловаться на недостаточно хорошие, как она думала, отношения с мужем. Но поговорить с кем-то хотелось, а более близкого человека, который и поймет, и пожалеет, и всегда будет на твоей стороне, чем мама – у Ляли не было.
Трубку долго не брали. Ляля вслушивалась в гудки вызова и начинала психовать: «Где её черти носят?»
Сообразить, что в три часа ночи мать может просто спать – Ляле в голову не пришло.
Телефонную трубку взял отец. Ляля услышала на том конце провода полузабытую эстонскую речь:
– Кто это в такую рань? Чего надо?
С трудом подбирая слова полузабытого языка, Ляля ответила:
– Мать позови!
– Спит она. Чего надо?
– Ну так разбуди! Мне поговорить с нею нужно!
Ляля услышала, как отец положил телефонную трубку на стол. Она нервно барабанила пальцами по этажерке, на которой стоял в общем коридоре коммуналки общий же телефон, дожидаясь, пока проснется и ответит мать. Наконец-то, спустя долгую четверть часа, мама, уже по русски, ответила:
Читать дальше