Александра Салиева - Цвет греха - Алый

А он…

Всё ещё спит, да.

В отличие от его тела!

Которое реагирует весьма интересным образом.

И мне ничего не остаётся, как закусив нижнюю губу, с некоторым удивлением наблюдать за злополучной простынёй, которая постепенно приподнимается, выдавая вполне очевидные очертания того, что эта самая простынь призвана прикрывать.

– Стояк, – срывается с моих губ нервным смешком. – Превосходно, – добавляю ворчливо.

А всё потому, что мужская эрекция становится лишь твёрже и, закономерно, отчётливее, пока подлая простынь опять сползает, норовя вот-вот не только перестать скрывать выдающуюся анатомическую особенность, но и вскоре вовсе будет намного ниже.

– Ну, да, почему бы и нет? – заново ворчу себе под нос и с обречённым вздохом повторно тянусь к краю простыни.

Чтоб поправить, разумеется. И вовсе ни разу не рассчитываю, что от моих нехитрых манипуляций мужская плоть вдруг дёрнётся.

Вот же…

Замираю.

Даже вздохнуть лишний раз опасаюсь.

Подтянуть простынь чуточку выше, как собиралась, – тоже!

Но и не отпускаю…

Дурацкая какая-то ситуация!

И я еле сдерживаюсь, чтоб не застонать в голос от такой несправедливости, ведь помочь хотела, а выходит… как обычно.

Или ещё хуже!

Убрать руку и заблаговременно покинуть место преступления мне не удаётся. Только если мысленно. А по факту, стоит всего на дюйм сдвинуться, как моё запястье моментально перехвачено. Мужские пальцы смыкаются безжалостно и крепко, не оставляя ни шанса на то, чтоб избавиться.

Всё, поймал…

В сознание, по всей видимости, тоже пришёл!

Хотя я, честно, изо всех сил старательно молюсь об обратном, пока набираюсь смелости удостовериться в своём предположении.

Жаль, наспех сочинённая молитва совсем не спасает…

Синий взор широко распахнут. Мужчина пристально разглядывает сперва потолок, затем плавно переводит внимание к стенам, изучая окружающую обстановку, потом сосредотачивается на мне. По непроницаемому, отчасти суровому выражению лица вовсе не понять, как он воспринимает происходящее, и я начинаю молиться с удвоенным усердием, чтоб всё закончилось поскорее, как страшный сон, особенно, когда слышу:

– Прости, красавица, но я немного не в форме сейчас.

Мамочка моя родная, ну почему так стыдно?!

– А по вам так сразу и не скажешь, – язвлю с расстройства.

Вот теперь он удосуживается взглянуть на наши руки. И то, что сразу под ними. От мужского стояка мою ладошку разделяет лишь треклятая простынь. Совсем никакого расстояния. Я чувствую это соприкосновение слишком отчётливо, чтобы его игнорировать.

– Да. Действительно.

Всего секунда. Мужчина резко поднимается и усаживается, развернувшись ко мне таким образом, что я почти чувствую его дыхание – настолько он близко. Подлая простынь остаётся себе верна. Всё также подло сваливается. Окончательно. Падает на пол.

– Я всего лишь хотела узнать, что они значат! – спешно капитулирую, оправдывая все свои грехи, отшатываясь назад.

И тогда тоже не избавляюсь. Остаюсь рядом с ним. Ведь мою руку он так и не отпускает. Более того, теперь его колени плотно прижаты к моим бёдрам. Всё. Я в капкане.

– Они? – вопросительно выгибает бровь.

Вот уже дважды посещает это несуразное чувство, отзывающееся полнейшим диссонансом и войной в моей голове. Всему виной его взгляд. Смотрю в тёмные глаза и будто падаю в пропасть, пропадаю, не за что уцепиться и спастись, так глубоко.

– Да. Они. Татуировки, – с некоторым усилием, но всё же отвечаю, пусть и не сразу.

На мужских губах расцветает лёгкая насмешка. Его пальцы – мозолистые, шероховатые, совсем не мягкие и холодные, словно из гранита высеченные. Обхватывают крепче. Сдвигаются вместе с моей ладонью. Остаются поверху, позволяя коснуться аккурат по центру солнечного сплетения. Не просто контакт. Словно током бьёт по кончикам моих ногтей. Разряд. И новый импульс диссонанса в моём сознании. Неправильный. Несуразный. Запретный. Нельзя такое чувствовать. Чрезвычайно ярко. Намного больше, чем я есть. Там, где начинаются неизвестные мне знаки. Он ведёт сверху-вниз, от одного символа к другому, замедляясь на каждом из них, совсем ненадолго, по мере продолжения:

– Ливень льёт на святых точно так же, как и на грешников, – цитирует написанное, а после наши пальцы, сцепленные вместе, вновь замирают, чуть ниже линии стального пресса.

Но совсем не эта столь пикантная деталь положения меня тревожит. Вкрадчивый тихий голос играет со мной дурную шутку. Пробирается в разум, посылая мириады мурашек по коже. Нет, не холодно. Жарко. Даже слишком. Дышать становится сложнее, как если весь кислород из помещения испаряется. Хотя я очень стараюсь. Жадно хватаю ртом воздух. И застываю, едва мужчина зачем-то касается моих губ. Ведёт большим пальцем от уголка губ, мучительно медленно, слегка надавливая. По-прежнему неотрывно смотрит в мои глаза, словно примагничивает. Нас обоих.