Александра Салиева - Цвет греха - Алый

– А здесь не многовато? – хмурится Имаи-сан, взвешивая незатейливый белый конверт.

Да, не пересчитывает, именно взвешивает в ладони, слегка подбросив, предварительно посмотрев символику номинала.

Кто ж этих великих специалистов и их привычки поймёт.

– Возможно, я попрошу вас ещё об одной услуге, – улыбаюсь виновато. – Можно, это останется между нами? Пожалуйста.

Имаи-сан хмуриться перестаёт. На его губах расплывается понимающе-снисходительная насмешка.

– Вся информация о моих пациентах всегда остаётся конфиденциальной и за пределы этих стен не выходит, ты можешь не беспокоиться на этот счёт, – успокаивает. – Доплачивать за это не обязательно, – добавляет, растеряв всё своё веселье.

Сурово как-то даже. Видимо, решает, что я в нём сомневаюсь.

Обижать его я ни в коем случае не собираюсь!

Вот и перевожу тему:

– Как он? Всё в порядке ведь, правда же?

– Да что ему будет? – округляет глаза в очередном снисхождении Имаи-сан. – Здоровущий, как бык. Да и пуля прошла навылет, даже копаться в нём особо не пришлось – так, подлатал немного. Разве что башкой где-то сильно ударился. Скоро в себя придёт. Не переживай, ничего страшного с твоим мужиком не случится, – типа успокаивает, а вот я наоборот, начинаю нервничать. – Жить будет. Ну, пока твой отец о нём не знает. Ты ведь поэтому меня о молчании попросила?

– Это не мой, – мямлю смущённо, – мужик.

Он мне явно не верит. Слишком много скептицизма читается в его глазах и кривой ухмылке.

– Но да, я именно поэтому попросила! – добавляю поспешно.

Не потому, что мужик – мой, а чтоб отец не знал. Хотя эти подробности хирурга совсем не интересуют. Отмахивается от меня, как от надоедливой мухи, разворачивается и шагает прочь вдоль коридора, в сторону своего кабинета.

– Если хочешь, можешь к нему зайти, там побыть, – бросает через плечо, на ходу, вовсе не думая провожать меня.

И зачем мне туда идти?

Если только чтоб рассказать, где он и что с ним, когда очнётся, раз уж к центральному вокзалу я его не отвезла, как попросил. Всё-таки лучше я сама всё объясню, чем он хирурга допрашивать станет. Мало ли чего он расскажет. В том числе, обо мне.

Да, только поэтому и пойду!

Вовсе мне не интересно, как он там…

Живой и ладно.

Не будет на моей совести лишения чужой жизни.

Незнакомец, между тем, действительно спит. На хирургическом столе, прикрытый белой простынкой по пояс. Неподалёку от него суетится медицинская сестра, которая занята послеоперационной уборкой. Я вежливо здороваюсь с ней. Останавливаюсь в дверях. Чтоб не мешать. Последнее из оставшегося – инструменты, которые она упаковывает в специальный металлический контейнер с непонятными надписями красной краской. А после того, как заканчивает и с этим, вежливо попрощавшись, удаляется.

Пациент всё ещё без сознания. Не уверена, насколько рана является действительно несерьёзной, как говорит Имаи-сан, всё-таки повязка, закрывающая рану, ничуть не маленькая. Я подхожу поближе, чтоб разглядеть лучше, и даже позволяю себе слегка наклониться, заметив чёрные символы, вбитые под кожу.

На японском.

Или китайском?

А может на ещё каком-то языке.

В иероглифах я не сильна.

Но становится вдвойне интересно.

Надпись – довольно крупная, тянется от линии солнечного сплетения, вдоль живота и ещё ниже. Задумываюсь над тем, чтоб у Имаи-сана спросить как-нибудь, если подвернётся такая возможность. И тут же ругаю себя за подобную мысль. Представляю его вытянутое лицо, когда озвучу нечто подобное.

Хоть на телефон фотографируй и переводчиком пользуйся!

С другой стороны, а зачем фотографировать и откладывать на потом? Если незнакомец всё равно в отключке.

Кто или что мешает сделать это прямо сейчас?

А ничего!

Мысль оказывается настолько забавной, что невольно улыбаюсь, потянувшись к заднему карману джинс, в котором припрятан мобильник. И случайно задеваю локтем оставленный на краю приставленного столика контейнер, который не забрала с собой медсестра. Хорошо, вовремя реагирую и ловлю его. Правда, мой телефон вываливается и падает. Но ничего. Он неспроста противоударный. Главное, ко всему прочему, не разнести тут всё, и устроить новый бардак. Впрочем, пока верчусь туда-сюда, успеваю задеть не только контейнер, но и сам хирургический стол. В частности, простынь, которая предательски съезжает, зажатая между моим бедром и холодным металлом. Тоже ловлю. И даже вовремя. Возвращаю, как было прежде. Осторожно и аккуратно. Чтоб незнакомца не задеть.