Виктория Цветаева - Вернись ко мне

В принципе, я даже сейчас не врала, а говорила чистую правду о своём самочувствии, а реальные причины моего состояния я просто умолчала.

– Ну вот блин невезуха, не могло тебе плохо после еды стать, теперь до вечера голодная будешь, а там сегодня такой салат под шубой был, минтай зажаристый в кляре, рис с подливой и твои любимые корзиночки с белковым кремом и вареной сгущёнкой, вот…! – вздохнула она реально переживая за мой пустой желудок, который, видимо, понял, что кормить его сегодня не будут, и, наконец-то, угомонился.

– Ну спасибо, милая, – усмехнулась я на её железобетонные доводы, хотя я знала, что она не со зла это сказала. Бывает ляпнет первое, что придёт на ум, не задумываясь. Желудок мой пожалела, а вот голову забыла, у кого что в приоритете, видимо, а о том, как Оксана любила вкусно поесть, знали все.

– Ты же знаешь, я не в смысле, что прям плохо, конечно, ну ты меня поняла, короче, – начала она осознавать, что сказала, но на лице не было и тени раскаяния, только улыбка до ушей. – И это… корзиночки я тебе все же принесла….

Когда Оксана смеялась, немного двигала носиком, от чего конопушки на носу, как будто начинали пританцовывать и прыгали вверх-вниз, что человеку, который это видит, невозможно было не улыбнуться ей в ответ. Оксана очень добрый человечек, с нелёгкой судьбой. Семья у неё была, в отличие от меня, и муж был, и сын, но она не была счастлива в браке. Оказалось, что она скрывала даже от меня истинное положение дел в своей семье и уже как несколько месяцев воспитывает сына одна. Я вспомнила наш недавний разговор.

– Оксан, я не пойму, почему ты последнее время какая-то нервная? Почему дома печку сама топишь? – спросила я её сразу, как она проговорилась на этот счёт.

Что-то она скрывала и отводила глаза, когда я и задавала прямые вопросы. Часто, часто за последнее время я ловила её на этом и заподозрила неладное. Да и внутренне она изменилась, и я это чувствовала. Что она скрывает? В чём стесняется признаться? Я задавала эти вопросы ей не один раз, и однажды плотину её прорвало, и она всё рассказала. Видимо, не может человек всегда в себе всё держать, рано или поздно ему хочется хоть с кем-то поделиться своей бедой.

– Ты же знаешь, я – могила, никто от меня никогда не узнает подробности, хоть пытай! – пылко заверяла я её, хотя этого и не требовалось, она и так меня знала. Мы всегда горой друг за друга и прикрываем наши тылы в случае чего.

– Одна я опять, Ромка мой в СИЗО, под следствием уже как два месяца киснет, скоро суд…., – громко выдохнула Оксана, снимая тайный груз со своих плеч.

Выглядела она сейчас так, как будто из неё всю жизнь высосали, постарев лет на пять не меньше.

– Денег не хватает нам со Стёпкой, адвокат, плюс ему передачки ношу, – еле сдерживая слёзы, она продолжила. – Вот представь, Ника, приходим мы с сыном вечером после детского сада домой, а там ледник, как на улице. Ты же знаешь, дом у нас на земле, углём и дровами топим, холод такой, что зуб на зуб не попадает. Пока я за дровами и углём хожу, ребёнок даже куртку и шапку не снимает. Представь себе, пока затоплю, пока дом согреется уже часов восемь вечера, а утром ни свет, ни заря всё то же самое и так каждый день. В выходные полегче, конечно, мы дома, но в рабочие дни – это катастрофа. Хожу слёзы глотаю, а что сделать могу, да ничего!

– Оксана, – обняла я её и прижала к себе пока она плакала на моем плече, – давай я вам со Стёпкой буду помогать, хоть сколько смогу, соглашайся, прошу тебя?

Оксана была очень гордая и уговорить эту упёртую, твердолобую девушку будет непросто, но я решила попробовать хоть на что-то её уговорить

– Нет! – ожидаемо отказалась она от моего предложения. – Ты сама вон крутишься, как белка в колесе, еле концы с концами сводишь, ещё мама у тебя болеет, тебе не разорваться на всех.

– Тогда не откажи в помощи для Стёпки хотя бы. Я знаю, что он сладенькое любит, – заигрывающим голоском приманивала я её согласится хоть на эту малость в виде сладостей для любителя вкусняшек. – По-любому сейчас на этом экономишь, а ребёнок без сладкого сидит.

– Да не переживай, есть варенье стал есть от безысходности, а с хлебом только наяривать успевает и сладко и сытно, вот и весь десерт. Хорошо летом наварила, теперь пригодилось как раз кстати, – успокоилась она, вытирая слёзы.

Кожа на лице покраснела и немного припухли веки. Видимо, ревет она часто последнее время. Рома, её муж, уже сидевший, как она радовалась что он вышел и опять двадцать пять. Парень он был хороший, добрый, рукастый, но капитально не везучий ни в чём. Я не решалась задать самый главный вопрос, сейчас миг откровений и Оксана может поделиться, не факт, что завтра она будет так же открыта, как сегодня, надо воспользоваться её откровенностью и узнать всё от и до.