Тилли Бэгшоу: Сидни Шелдон. После полуночи

Прошлой ночью Джон Мерривейл твердил то же самое по телефону. Благодарение Господу, у нее есть Джон! Не будь его, Грейс попросту пропала бы! Все покинули ее в трудный час: друзья и даже родные сестры.

Крысы побежали с тонущего корабля.

Именно Джон Мерривейл едва не силой заставил Грейс обратиться к Фрэнку Хэммонду.

В данный момент адвокат произносил заключительную речь перед присяжными. Неукротимый маленький человечек гордо расхаживал взад-вперед перед присяжными подобно петуху на скотном дворе. Из его разглагольствований Грейс были понятны только отрывки. Суть прений сторон оставалась для нее недоступной. Но она точно знала – защитник добьется оправдания. Тогда, и только тогда, начнется ее настоящая работа.

Выйти из суда свободной? Это только начало. Предстоит еще обелить свое имя. И имя Ленни. Как же она тоскует по мужу! Почему Господь захотел отнять его у нее? Почему всему этому суждено было случиться?

Фрэнк Хэммонд закончил говорить.

Настала очередь Анджело Микеле.

– Господа присяжные заседатели! За последние пять дней вы услышали немало сложных юридических споров. Достаточно веские аргументы приводились как мной, так и мистером Хэммондом. К сожалению, избежать этого было невозможно. Масштаб мошенничества в «Кворуме» – 75 миллиардов…

Анджело помедлил, чтобы до каждого из присутствующих дошла вся невероятная величина этой суммы. Даже после постоянных повторений размер аферы не переставал поражать.

– …означает, что дело весьма запутанное. И тот факт, что эти деньги девались неизвестно куда, не облегчает положения. Ленни Брукштайн – мошенник. Однако глупцом его не назовешь. Как и его супругу, Грейс Брукштайн. Содержание документов, найденных в «Кворуме», настолько запутанно и неясно, что, говоря по правде, деньги могут вообще не найтись. Даже то, что от них осталось.

Микеле с неприкрытым презрением уставился на Грейс. Две дамы из присяжных последовали его примеру.

– Но позвольте объяснить вам, что самое простое в этом деле – мотив. Алчность.

Пауза.

– Высокомерие.

Еще одна.

– Ленни и Грейс Брукштайн считали себя выше закона. Как многие, им подобные, богатые банкиры с Уолл-стрит, которые насиловали и грабили нашу великую страну, крали деньги налогоплательщиков, ваши деньги, и с бесстыдной расточительностью выбрасывали их на ветер, Брукштайны не верили, что правила, обязательные для маленьких людей, относятся и к ним. Хорошенько посмотрите на миссис Брукштайн, леди и джентльмены. Видите ли вы перед собой женщину, сознающую, как страдают простые граждане этой страны? Видите ли вы женщину, которой есть до этого дело?

Лично я – нет.

Я вижу женщину, рожденную в богатстве и роскоши, вышедшую замуж за богатство и роскошь, женщину, которая считает богатство – непристойное богатство – правом, данным ей Господом.

Наверху, на галерее для зрителей, Джон Мерривейл прошептал жене:

– Эт-то не речь прокурора. Эт-то охота на ведьм.

– Грейс Брукштайн была партнером в «Кворуме», – продолжал Микеле. – Равным партнером. Она ответственна за дела фонда не только по закону, но и с точки зрения морали. Не стоит заблуждаться: миссис Брукштайн знала обо всех действиях мужа. Поддерживала и ободряла его.

Не позволяйте внешней сложности этого дела одурачить вас, леди и джентльмены. Если отбросить юридический жаргон, бумажную волокиту и все офшорные банковские счета, а также манипуляции с ними, случившееся имеет весьма простое объяснение. Грейс Брукштайн воровала. Воровала из жадности. Воровала, полагая, будто ей все сойдет с рук.

Он в последний раз взглянул на Грейс.

– Она и сейчас так считает. Ваша обязанность доказать, что эта дама ошибается.

Анджело Микеле сел.

Что же, его выступление было блестящим, куда более ярким и красноречивым, чем речь Фрэнка Хэммонда. Судя по виду, присяжные были готовы разразиться аплодисментами.

«Если бы он не пытался уничтожить меня, я бы его пожалела. Бедняга. Он так старался! Возможно, повстречайся мы при других обстоятельствах, могли бы стать друзьями».

В ложе для прессы все были уверены в том, что присяжные попросят день на обсуждение. Гора доказательств по делу была такой гигантской, что они просто не смогут управиться быстрее.

Но к всеобщему удивлению, меньше чем через час присяжные вышли из совещательной комнаты.

Как и предсказывал Фрэнк Хэммонд.

– Вы вынесли вердикт? – осведомился судья.

Председатель, афроамериканец лет пятидесяти, кивнул: